Читать книгу - "Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - Стивен Пинкер"

Что касается истории из вашего прошлого, наверное, любой мог попасть в такую ситуацию. Это был несчастный случай, и никто не имеет права вас в этом упрекать. Ваша честность подтверждает вашу искренность… Я желаю вам удачи в будущем. Вы позитивно настроены и стремитесь работать. Именно эти качества сегодня хотят видеть работодатели в своих сотрудниках. Когда устроитесь, заезжайте повидаться, если будете поблизости^[231].

Ничего такого же приветливого не написали ни компании с Севера, ни компании, получившие письмо с версией об угоне. Более того, северные компании скорее были готовы простить угон, чем убийство ради защиты чести, южные же и западные компании чаще закрывали глаза на убийство ради защиты чести, но не на кражу.

Нисбетт и Коэн зафиксировали южную культуру чести и в ходе лабораторных экспериментов. Объектом их исследования были не «мужланы с болот Миссисипи», а благополучные студенты Мичиганского университета, прожившие на Юге по меньшей мере шесть лет. Их набирали для участия в психологическом эксперименте по «изучению некоторых психологических аспектов мышления в условиях дефицита времени» — немного абракадабры, маскирующей подлинную цель исследования. Проходя в лабораторию по узкому коридору, студенты должны были протискиваться мимо помощника экспериментатора, перебиравшего бумаги в шкафу. В половине случаев, когда респондент касался его, тот резко задвигал ящик, бормоча: «Придурок!» Потом экспериментаторы (которые не знали, оскорбили этого конкретного студента или нет), приглашали испытуемого в лабораторию, наблюдали за его поведением, проводили опрос и брали кровь на анализ. Они обнаружили, что студенты из северных штатов отшучивались и вели себя так же, как и контрольная группа, в которой никого не обругали. А вот студенты из южных штатов входили в лабораторию, кипя от негодования. Их ответы показывали снижение самооценки, а в крови повышался уровень тестостерона и кортизола — гормона стресса. Они более жестко общались с экспериментатором, крепче жали ему руку, а на обратном пути, когда другое подставное лицо загораживало им путь в узком коридоре, отказывались отойти и уступить дорогу^[232].

Есть ли какая-то внешняя причина, объясняющая, почему культура чести сильнее развита на Юге? Несомненно, чтобы поддерживать экономику рабства, требовалась некоторая брутальность, и это может быть одним из факторов, но самые опасные части Юга — это глухие районы, чья экономика никогда не зависела от рабского труда на плантациях (рис. 3–15). На Нисбетта и Коэна произвела впечатление книга Дэвида Хэкетта Фишера «Семя Альбиона» (Albion’s Seed) об истории британской колонизации США, и они задались вопросом, из каких мест Европы прибыли первые колонисты. Северные штаты заселяли английские пуритане и квакеры, голландцы и немцы, занимавшиеся фермерством у себя на родине, в то время как внутренние районы Юга в основном колонизировались шотландцами и ирландцами, из которых многие были овцеводами, жителями горных местностей, куда не дотягивались руки британского правительства. Нисбетт и Коэн предположили, что это и могло стать внешней причиной формирования культуры чести. Дело не только в том, что благополучие скотовода зависит от движимого материального имущества, — у этого имущества еще и ноги имеются: скот можно увести, а значит, отобрать его гораздо проще, чем землю у фермера. Скотоводы всего мира культивируют быструю и жестокую реакцию на обиды. Нисбетт и Коэн предположили, что шотландско-ирландские переселенцы принесли свою культуру с собой и сохранили ее, занявшись скотоводством в горах Южного Фронтира. И хотя современные южане скот, как правило, уже не разводят, культурные нормы могут существовать еще долгое время после того, как исчезнут породившие их обстоятельства. Поэтому южане и поныне ведут себя так, словно должны быть достаточно круты, чтобы дать отпор угонщикам скота.