Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

Я возник из снежной пыли,

Чтоб по всей земля ребята

О слезах своих забыли.

Чтоб игрушки с этой ёлки

Навсегда их жизнь согрели,

Чтоб трущоб немецких волки

На морозе околели.

(Пауза)

Я всего на свете прожил

Три минуты и секунды,

Но своё хозяйство всё же

Оглядеть успел повсюду.

Побывал в саамских чумах,

В молдаванских белых хатах,

В сопках северных угрюмых,

В Венгрии и на Карпатах.

Всюду, где солдаты наши

Пронесли свои знамёна,

Люди праздничные чаши

Подняли за них влюблённо.

И хоть я на свете прожил

В то мгновенье маловато —

За меня там пили тоже,

Как за храброго солдата.

(Пауза. Лирически, проникновенно.)

Хорошо, когда на свете

Всё живёт для человека,

Звёзды с неба,

Иней с веток,

Цвет садов и кипень снега,

Когда ходят в мире сказки

От избушки до избушки,

Есть у мальчиков салазки

И весёлые игрушки.

И воздвигнутое нами

Над берлогой людоеда,

Солнцем вспыхнет наше знамя,

Это будет День Победы!

Комментарии

Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах

«Пока профессор не касался…»

«А “Вещь в себе”, студентам на́зло, / Вдруг стала “Вещью для себя”». «Вещь в себе» – философский термин, вещь как таковая, вне зависимости от нашего восприятия. Понятие вещи в себе тесно связано у Иммануила Канта с понятием ноу́мен, обозначающим объекты умопостигаемые, в отличие от чувственно воспринимаемых феноменов.

«Редут, который звался Кантом». Иммануил Кант (1724–1804) – немецкий философ и один из центральных мыслителей эпохи Просвещения.

«Эскиз [из стихов о Владивостоке]» («Будто уж если ветер не хлёсткий…»)

Напечатано в журнале «Резец» (1933. № 14).

«Натолкнувшись волною на пристань, / Охранявшую мыс Басаргин». Мыс Басаргина – это высокая скала, которую соединяет с берегом низкий каменистый перешеек. В сильный шторм он скрывается под водой. В 1937 г. на мысе был установлен маяк. Мыс получило своё имя в честь офицера корвета лейтенанта Владимира Григорьевича Басаргина (1838–1893) – исследователя залива Петра Великого и участника кругосветного плавания от Кронштадта до Владивостока. Помимо этого, Басаргин дослужился до звания вице-адмирала, исследовал Русскую Америку, преподавал цесаревичу Николаю Александровичу курс военно-морского дела. А ещё он – дядя художника Михаила Врубеля.

«И натянуто шкоты дрожали…» Шкот – снасть бегучего такелажа, предназначенная для растягивания нижних (шкотовых) углов парусов по рею или гику.

«От причалов Гнилого угла…» Гнилой угол – один из районов Владивостока. В исторической перспективе этот район преобразовывался и менялся. Местные жители рассказывают следующее: «Гнилой угол начинался сразу за морским госпиталем, в районе нынешней Луговой. До конца XIX века Луговая оправдывала свое имя, представляя собой заливные луга с богатейшей охотой на уток и фазанов. Затем, когда в начале ХХ века Луговую осушили и Владивосток продвинул свои кварталы в район Спортивной (там построили ипподром), Гнилым углом стали звать долину речки Объяснения, по которой клочья той самой сырой ваты надвигались на город. В 1940–1950-е годы, после застройки долины Объяснения, Гнилой угол “отодвинулся” еще дальше, и его границу локализовали где-то в районе нынешней улицы Сахалинской. И уже в 1970-е Гнилым углом стали называть всю бухту Тихую, хотя еще за полвека до того она никак не идентифицировалась с этим районом и о ее существовании многие владивостокцы даже не подозревали».

«Нынче в море качка высока… / Не жалей, морячка, моряка…» – это строчки из старой советской песни «Качка» на музыку Мариана Викторовича Коваля (1907–1971) и слова Якова Захаровича Шведова (19051984):

Флаги, мачты, за кормою пенится вода.

Чайки плачут, но моряк не плачет никогда.

Помнишь девятнадцатый годок —

Как дрались с махновцами, браток?

А теперь иная вышла стать —

Снова над морями распевать.

Нынче в море качка высока,

Не жалей, морячка, моряка.

Флаги, мачты, за кормою пенится вода.

Чайки плачут, но моряк не плачет никогда.

«Курс возьмёт на Татарский пролив». Татарский пролив – пролив между материком Евразия и островом Сахалин, соединяет Японское и Охотское моря через пролив Невельского, Амурский лиман и Сахалинский залив.

«Неделя» («Заглушат моторы свои голоса…»)

Напечатано в журнале «Резец» (1934. № 6).

«Протянет запевочку про оксфо́рд / Полюстровская шпана». Полюстрово (от лат. paluster – болотистый) – исторический район Санкт-Петербурга на правом берегу Невы.

Что же касается «запевочки про оксфорд», то тут возникает вопрос: с чем мы имеем дело? Речь идёт о какой-то старой и забытой песне – это понятно. Непонятно другое: что понимает Павел Шубин под «оксфордом»? Помимо английского города и университета, это может быть и особый вид ткани, и особый фасон широких мужских брюк (особенно модных на рубеже 1920-х – 1930-х годов), и – почему бы и нет? – корабль Балтийского флота «Оксфорд» (1712–1717).

Максим Кравчинский, исследователь русского шансона, в своей книге «Песни и развлечения эпохи НЭПа» (Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2015) обращается к работам фольклориста Владимира Бахтина («Рассказы краснобая») и приводит воспоминания коренной ленинградки Т. В. Карповой: «Жила я в 20-е годы на Садовой улице, 120, рядом церковь Покровская, ну и рынок Покровский, сейчас площадь Тургенева. И все наши развлечения – это был рынок. Там играли на гитаре и гармошке и пели песни, и даже печатали их на серой бумаге длинными полосами и продавали по 10 копеек. А какие песни были на злобу дня! Например, “За Обводным каналом столицы дом ночлега на Курской стоит” и много других. Как у нас что-нибудь случилось, ну, убили, отравили, задушили и так далее, на другой день готова песня. За эти песни попадало проводом по мягкому месту… Многие песни запомнились… То время тоже было тяжелое, пели частушки на злобу дня».

Видимо, одной из таких сиюминутных песен и была «Запевочка про оксфорд».

«Ему полагается в этот год / Себя привести в века – / Осьмушкою хлеба, десятком подвод / Берёзового швырка». Швырк – короткие дрова для топки печей.

«Потому что в укоме подписан