Читать книгу - "История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров"

Соратники Пирра

Личность Пирра была настолько яркой и блистательной, что на ее фоне окружавшие его люди вольно или невольно оказывались как бы на втором плане. Поэтому не случайно то, что полководцы и советники Пирра были мало удостоены внимания таких писателей, как Плутарх, Аппиан или Юстин. Подобное положение вещей нашло отражение и в современной историографии: если Пирру посвящена довольно обширная литература, то его соратникам уделено место лишь в специальном просопографическом исследовании Ф. Зандбергера[1014]. Впрочем, сохранившаяся античная историческая традиция позволяет составить общее представление об окружении Пирра.

Еще со времен Александра Великого при дворах эллинистических монархов формировался круг доверенных лиц — так называемых «друзей» (φίλοι). Не был исключением в этом отношении и двор Пирра.

В кругу друзей и соратников Пирра самым выдающимся и блестящим деятелем был, без сомнения, Киней. Античная историческая традиция указывает на его фессалийское происхождение (Plut. Pyrrh., 14; App. Samn., 10, 1). Кинея называли доверенным лицом, послом, «министром» и даже «канцлером» Пирра[1015]. О его деятельности до 280 г. до н. э. нам практически ничего не известно. Образ Кинея обретает реальные очертания благодаря поздней римской традиции[1016]. Он, ученик Демосфена, выступает как выдающийся оратор (Plut. Pyrrh., 14; App. Samn., 10, 1; Dio Cass., IX, 40, 5). По сообщению Элиана, именно фессалиец Киней переработал сочинение Энея из Стимфала о военном деле (Aelian. Tact., I, 2). Вполне вероятно, что такая работа Кинея была вызвана утратой сочинения Энея[1017], что подтверждает Цицерон в одном из своих писем (Cic. Ad fam., IX, 25, 1). Решающим аргументом в пользу идентификации соратника эпирского царя с редактором сочинения Энея является то, что в обеих работах упоминается Пирр[1018]. Очевидно, писательские способности Киней применил и при переработке воспоминаний Пирра. Подобное предположение основывается на указаниях Дионисия Галикарнасского и Павсания о том, что не один Пирр был автором «воспоминаний» (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 10, 2; Paus., I, 12, 2), что подтверждал И. Г. Дройзен[1019], а также Μ. Сегре, который называл Кинея άρχιγραμματεύς[1020].

Таким образом, проблема идентификации оратора Кинея с вышеназванным военным тактиком может считаться решенной. Однако неясным остается ответ на вопрос: являлся ли этот Киней автором не дошедшей до нас «Истории Фессалии»? Утвердительно на данный вопрос отвечал И. Г. Дройзен[1021], а У. Виламовиц-Меллендорф даже считал, что при этом Кинея можно назвать военным историком[1022]. В свою очередь, Ф. Якоби указывал, что название этого произведения «Фессалика», которое мы находим у К. Мюллера и И. Г. Дройзена, весьма предположительно. По его мнению, труд Кинея мог находиться в рамках описания истории Пирра, содержа сведения о мифических связях между Фессалией и Эпиром[1023]. Впрочем, надо сказать, что другие ученые крайне осторожно относятся к подобной идентификации[1024].

К сожалению, античная историческая традиция не дает нам ответа на вопрос: когда и при каких обстоятельствах состоялось знакомство Пирра с Кинеем? Вполне вероятно, что оно произошло в 291 г. до н. э. во время похода эпирского царя в Фессалию[1025].

Весьма противоречивым источником, позволяющим в некоторой степени судить как о планах Пирра, так и о взглядах Кинея, является передача Плутархом знаменитой беседы царя и Кинея (Plut. Pyrrh., 14). Об этой же беседе сообщают и некоторые другие авторы (Dio Cass., IX, 40, 5; Zon., VIII, 2, 7). Оставив в стороне вопрос об аутентичности содержания данной беседы, отметим главное: выдумкой способна быть лишь та ее часть, в которой говорится о грандиозных планах Пирра. Это могло быть сделано для изображения неуемных аппетитов и честолюбивых амбиций царя. Киней же тут предстает перед нами эпикурейцем, желающим свободы и увеселений без войн и кровопролития[1026]. Тем не менее, как нам становится известно, он оказался не способен переубедить Пирра.

В конце 281 г. до н. э. Пирр отправил Кинея во главе дипломатической миссии в сопровождении небольшого отряда воинов в Тарент (Plut. Pyrrh., 15; Zon., VIII, 2, 8). Прибытие Кинея в Тарент коренным образом изменило ситуацию в городе. Те горожане, которые ранее склонялись к мирным переговорам с римлянами, теперь в своем большинстве заняли противоположную позицию. На наш взгляд, решающую роль в этом должны были сыграть выдающиеся дипломатические и ораторские способности Кинея. Политика Тарента по отношению к Риму резко изменила свой характер: мирный и спокойный настрой сменился на воинственный и решительный. Результатом этого было смещение проримски настроенного стратега-автократора Агиса[1027]. Вслед за Кинеем в Тарент прибыла еще одна часть войска эпиротов во главе с Милоном, а затем появился и сам Пирр с основными силами. С частью воинов Киней торжественно встретил его за стенами города. С этого момента деятельность Пирра как полководца неразрывно дополнялась дипломатической деятельностью, на которую, без сомнения, большое влияние оказывал Киней. Именно он представлял царя на переговорах с римлянами.

Источники, достаточно подробно излагающие эти события, своим тенденциозным освещением делают реконструкцию фактических событий практически невозможной[1028]. После поражения римлян при Гераклее состоялся первый обмен посольствами между Пирром и римлянами. В Рим отправилась миссия во главе с Кинеем. Вероятнее всего, главной его целью было разведать настроение римлян, ознакомиться с их военной и политической организацией. Это и понятно, ведь происходили первые политические и дипломатические контакты между балканскими греками и римлянами. Более того, как представляется, Киней был первым греком, удостоившимся чести посетить Рим с официальным визитом и даже выступить в сенате.

Заключение мира с последующим военным союзом должно было, по-видимому, стать очередным шагом Пирра. Действительно, вся деятельность Кинея в Риме была направлена на установление дружеских контактов с ведущими римскими государственными деятелями. При этом он проявил большую активность. Его многочисленные визиты привели к знакомству со многими влиятельными сенаторами и знатными людьми Рима (Cic. Tuse., I, 59; Plin. N. H., VII, 88; Solin. Collect, гег. mem., I, 109). Но дары, щедро раздаваемые Кинеем не только сенаторам, но и их женам и детям, были расценены римлянами как попытка подкупа и отвергнуты. Впоследствии не один раз этот эпизод служил примером доблести и благочестия римлян эпохи ранней республики (Liv., XXXIV, 4, 6; App. Samn., 11, 1; Diod., XXI, 6, 3; Plut. Pyrrh., 18; Dio Cass., IX, 40, 28; Val. Max., IV, 3, 14; Zon., VII, 4, 9). Во время своего пребывания в Риме Киней имел случай изучить образ жизни и государственное устройство римлян. Результаты своих наблюдений он должен был сообщить