Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

что вышедшая замуж за летчика люфтваффе. Это была женщина небольшого роста, с каштановыми волосами, всегда аккуратно одетая, умная и романтичная. Своим постоянно хорошим расположением духа она заслужила у Кальтенбруннера прозвище Феличита, что означает «счастье». Услышав о дневниках, но еще до возвращения Чиано в Италию, Хеттль отправил Бетц, знающую итальянский много лучше него, на озеро Штарнбергер-Зе посмотреть, что еще она сумеет там найти. Чиано показался ей человеком тщеславным, фривольным, хотя и очень привлекательным физически. Эдду она считала плохой женой и плохой матерью.

Вскоре фрау Бетц потеплела к Чиано, называла его un uomo solo, человеком одиноким, нуждающимся в поддержке. Позже говорили, что она в него влюбилась. Правда это или нет – она сама это и утверждала, и отрицала – установить в точности невозможно. Известно только, что, когда Чиано попал в тюрьму, она объединилась с Эддой в усилиях по его освобождению. Хеттль отправил Бетц в Верону за находящимися теперь в руках у Эдды дневниками; она стала посредником между ними и, когда считала нужным, лгала своему начальству, если в ее распоряжении оказывалась информация, которая, как она предполагала, могла повредить Чиано. Когда школьный друг Чиано Зенон Бернини, сдавшийся полиции, чтобы семью его не взяли в заложники, прибыл в тюрьму Скальци в качестве заключенного, Чиано сказал ему, что все знают, что Бетц шпионка, «но она моя шпионка».

После первых трех свиданий Эдде больше не давали разрешений видеться с мужем вплоть до 27 ноября, после чего она поехала в Гарньяно жаловаться отцу, что Чиано не выпускают из камеры даже на прогулку. Муссолини был удивлен и сказал, что займется этим. Присутствовавший при разговоре Долфин описал Эдду в тот день следующим образом: «Растрепанная, бледная, худая, она с трудом сдерживала свое возбуждение… Она страдает, и ее импульсивная натура требует выхода». После свидания 27 ноября ее вообще без каких бы то ни было объяснений перестали пускать в тюрьму. Охранники в приемной отпускали по ее поводу оскорбительные и вульгарные шуточки. Она колотила в дверь, ругалась, умоляла – все безрезультатно. Прочитав перехваченное немцами письмо Эдды отцу, Гитлер и Геббельс задавались вопросом: «Как дуче воспитывал дочь, если она пишет ему такие письма?»

Эдда по-прежнему жила в клинике в Рамиоле под именем Эмилии Сантос. Фабрицио, Раймонда и Марцио были в Германии, и она боялась, что Гитлер станет удерживать их как заложников. Долфин в письме передал ей просьбу Муссолини внимательно следить за детьми, которые в противном случае могут «попасть под враждебное влияние». Разволновавшись, она попросила Витторио привезти их в Италию. Витторио поехал в Берлин, где во время очередного налета союзнической авиации в бомбоубежище в подвале отеля «Адлон» встретился с заместителем министра иностранных дел, который сообщил ему, что детей из Германии не выпустят. Когда, вернувшись в Рамиоло, он рассказал об этом Эдде, она обрушилась на него с упреками: «Ты обещал, ты обещал», – повторяла она раз за разом. Витторио всегда немного побаивался старшей сестры. Приладив к своему автомобилю прицеп, он вновь отправился в Берлин. На этот раз тому же заместителю министра он объяснял, что Муссолини нужно, чтобы дети и внуки были рядом, что ощущение единой и собранной семьи чрезвычайно важно для итальянцев и поможет им примириться с немецкой оккупацией. Замминистра, пусть и неохотно, но принял эти аргументы и снабдил Витторио бензином на обратную дорогу. Витторио с тремя детьми и багажом в прицепе немедленно отправился в Италию. В Больцано они застряли, пережидая налет американской авиации, дети прятались и пугались от звука взрывов над головой. Эдда встретила их с облегчением: каждого по очереди со свойственной ей холодностью чмокнула в щечку, поблагодарила Витторио и начала планировать побег в Швейцарию. Даже со всей ее вновь обретенной эмоциональностью чувство облегчения не предполагало проявлений тепла.

В качестве помощника она привлекла все того же верного Пуччи. Побег детей организовывали со всей тщательностью, неоднократно и громко обсуждая в присутствии персонала и других пациентов больницы свое намерение провести Рождество у Каролины Чиано в Варезе. Нужно было спешить. Однажды в клинику заявился кузен Пуччи, фашист-фанатик, с угрозами похитить Эдду и заставить ее платить за предательство Чиано. Она едва успела спрятаться.

Девятого декабря Пуччи отвез трех детей из Рамиолы в Милан. Один из друзей семьи, живший на берегу озера Комо на швейцарской границе, провел их к занимавшемуся нелегальной перевозкой людей контрабандисту. Живых денег у Эдды не было, и в качестве уплаты ей пришлось расстаться с кое-какими своими драгоценностями, в том числе и с брошью, подаренной ей на свадьбу королем и королевой. Ночь они провели в пастушьей хижине. Ночью 12-го, в десятый день рождения Раймонды, дети, взявшись за руки, при полной луне, проползли под проволокой. Их уже ждали предупрежденные о том, что будут дети, швейцарские полицейские. Детям дали шоколад – Марцио, которому тогда было всего пять лет, потом говорил, что увидел его впервые в жизни.

После ночи в резиденции епископа Лугано их отвезли в монастырь в соседней деревне Неджио и дали новые имена. 12-летний Фабрицио стал Хорхе, Раймонда стала Маргаритой, а Марцио – Педро. Фамилию им дали ту, под которой теперь скрывалась их мать, – Сантос. Оставшись в Италии, Эдда могла теперь все свои силы и энергию сосредоточить на спасении Чиано. Как признавала всегда крайне критично относившаяся к невестке Каролина, она никогда не могла предположить в Эдде такой преданности и целеустремленности.

Эдда вновь поехала в Гарньяно 18 декабря, чтобы опять высказать претензии отцу. Он принял ее в кабинете, как бы желая подчеркнуть, что дело Чиано – вопрос не семейный. Все прежнее восхищение немцами у Эдды уже исчезло. В течение двух часов сидевшие в приемной слышали, как она выговаривала отцу за то, что он превратился в прислужника Гитлера, и, используя все возможные и невозможные аргументы, пыталась убедить его вмешаться в предстоящий судебный процесс. Как минимум, настаивала она, это докажет, что он еще контролирует события. Муссолини то угрюмо молчал, то гневно отвечал. Было слышно, как кулаки стучат по столу. В какой-то момент Эдда сказала ему: «Ты безумен. Война проиграна. С немцами покончено». В самом конце, перед тем как в ярости вылететь из кабинета, она сказала: «Между нами все кончено, кончено навсегда, и, если когда-нибудь ты приползешь ко мне на коленях, умирая от жажды, и будешь умолять меня дать тебе стакан воды, я вылью эту воду на землю перед твоими глазами». Присутствовавший при этой сцене Долфин подумал, насколько сильной и мощной может быть Эдда,