Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

В сердцах своих, забывших про покой,

Мы пронесём до Рейна и Мааса

Сухой огонь короткого приказа,

Подписанного сталинской рукой.

Я и фотокорреспондент Чемко шли целиной к лесу, увязая по пояс в снегу. Жгучий ветер гнал позёмку; она, шипя, вилась по кустам и кусала лицо, как брызги муравьиного спирта. Лес дымился, огромный ледяной закат тускло горел за ним. И в этот мерцающий полукруг, прижимаясь к острым вершинам чёрных елей, с гулом врывались и исчезали горбатые штурмовики. Мы шли отыскивать их аэродром.

Под мышкой я нёс пачку свежей «Фронтовой правды» с опубликованным в ней приказом Верховного Главнокомандующего. Этот приказ отличал и нас, волховцев, осуществивших совместно с войсками Ленинградского фронта прорыв блокады Ленинграда.

Уже было сумеречно, а митинг всё ещё не начинался. Многие из его участников проносились в это время в ураганном огне немецких зениток над высотами 43,3 и 50,1, стальной метлой прочёсывая узкие щели вражеских траншей.

По одному, по два проплывали штурмовики над лесом, похожие на огромных океанических рыб с чёрными плавниками. Огромное белое поле вдруг вскипало дымными бурунами, и с затихающим рёвом из них выползали могучие машины, погасившие скорость.

Наконец пришёл последний самолёт; личный состав полка штурмовиков выстроился в две шеренги. Капитан Ващенко подал команду: «Смирно!» и громко прочитал:

– Приказ Верховного Главнокомандующего по войскам Юго- Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского, Воронежского, Волховского и Ленинградского фронтов.

И по мере того, как Ващенко перечислял фронты, огромная, напрягшаяся в наступлении страна вставала перед глазами. Мы стояли на одном крыле небывалой битвы, а другое летело, опрокидывая германские орды, за тысячи километров отсюда – у вершин Кавказа, в низовьях Волги, на крутых берегах Дона.

– Объявляю благодарность командованию и доблестным войскам, разгромившим гитлеровские армии на подступах Сталинграда, прорвавшим блокаду Ленинграда… – читал Ващенко слова сталинского приказа.

Трудно выгребая против ветра, откуда-то с Волхова приплёлся связной самолётик У-2. Лётчик покружил над полем, приноровясь, кинул под ноги строю пакет, помахал рукавицей, и самолёт, задрав хвост, перевалил через крышу аэродромного домика и скрылся в косых вихрях закипающей пурги.

После зачтения приказа выступали лётчики. Говорили коротко:

– Благодарность Сталина – благодарность Отчизны. Бой идёт. Мы снова клянёмся своему вождю и своей Родине до последнего вздоха, до последней капли крови драться с ненавистным врагом…Расходились с митинга в темноте. Знаменитый штурмовик лейтенант Зинченко спросил Ващенко, державшего в руках пакет, привезённый У-2:

– Это что, приказ на завтра?

– Точно, – ответил капитан. – Только вот как бы погодка не подвела…

– Ну, на это у неё совести не хватит, – усмехнулся Зинченко.

В первых числах февраля я возвращался из полка; вышибли тогда наши немцев с высоты 43,3. Вечернее небо было по- весеннему ясным. В сквозной прореди лесов уже стояла лёгкая синева снеготала. Я выбрался на бугор к Путиловскому тракту и остановился закурить. Длинный гул возник где-то в низине и перекатами ушёл за горизонт. Я оглянулся: белый конь дыма летел над чёрными зубцами вечерних елей. Я снял шапку и помахал ей вслед первому поезду, уходящему с Большой Земли в Ленинград.

Из записных книжек разных лет

«Это не сиси…»

Что сейчас происходит в поэзии:

1) эпос: Сельвинский, Кирсанов, Асеев, Твардовский, Жаров, Алтаузен;

2) лирика: Алигер, Матусовский, Симонов, Коваленков, Смеляков, Щипачёв.

* * *

Работая воспитателем и руководителем поэтических семинаров старшей группы Дома литературного воспитания школьников, я внутренне убедился в том, что труднейшие вопросы методики этих занятий разрешимы только в плане самого близкого соединения теории с непосредственной практикой ребят.

Безусловно, возможен и такой вариант, когда ребятам планомерно, от занятия к занятию, сообщаются сведения по теории литературы, например. Но и тогда, если хотят достигнуть хоть какого-то успеха, необходимо закрепление этих сведений, опять- таки возможных только при разборе творчества самих ребят.

Ведение же занятий только теоретических бывает крайне нерезультативно, ибо ученик запомнит навсегда допущенную им в стихе и разъяснённую ему ошибку и почти наверняка забудет то же объяснение, сделанное абстрактно, теоретически. А если и не забудет, то в своей непосредственной практике не сможет применить своих знаний. Ибо, я уверен, что прекрасно знающий поэзию человек может делать явные ляпусы, работая сам. Мне кажется, что усвоение всех законов стиха, например, должно быть внутренним, в большей степени и в первую очередь – практическим и только потом уж – теоретическим.

Пишущий стихи может и вовсе не знать, что он начал строфу строчкой ямбической – в четыре стопы, но он обязательно должен внутренне чувствовать размер, чтобы не сбиться.

Если размер, ритм внутренне не осознаются, не чувствуются, то тогда каждую строку пишущий должен будет скандировать, отмечая количество ударений, и всё равно, в конце концов, собьётся.

Непосредственно методика занятий должна строиться из расчёта устранения ошибок, допускаемых ребятами в их творчестве. Для этого надо знать основные болезни литературного роста ребят; в основном они одинаковы у всех.

По стиху, например, они упираются прежде всего в незнание материала, на котором строится произведение; причём я имею в виду не фактическое незнание, которого может и не быть, а незнание творческое. Что это такое? Начинающий поэт сплошь и рядом в факте, явлении, предмете, поразившем его и ставшем темой стихотворения, не умеет выделить главные, конкретные черты этого факта, явления, предмета, которые, собственно, и покорили его. Он опишет и выделит как раз те второстепенные детали, которые не несут в себе смысла и значения, и, таким образом, читатель не поймёт и не представит себе со всей необходимой полнотой описываемого.

Именно отсюда вытекают ошибки, на первый взгляд, как будто бы теоретического свойства… Как то: непонимание роли всех элементов поэзии в стихе: размера, рифмы, образа (эпитет – сложный троп), звучания, композиции и т. п. Для устранения этого непонимания, кроме фактических разъяснений, необходимы примеры, которые я лично беру и в классической, и в современной литературе. Попутно это знакомит ребят с творчеством различных поэтов и заставляет их зачастую по-иному читать уже читанное, находить новое – в известном уже… Это очень важно. Правда, при этом руководители обязаны быть во всеоружии и знать поэзию прямо- таки наизусть. Потому что примеры не должны пристёгиваться за хвост, а и тематически лежать где-то рядом с разбираемым стихотворением, а лучше и разрабатывать ту же тему.

Семинар ведётся так: читает автор свои стихи. Я обычно заставляю прочитывать второй раз те же стихи кого-нибудь другого, чтобы другой голос позволил слушающим лучше понять недостатки произведений. После