Читать книгу - "Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский"

своими книжными богатствами. Одной из старейших была библиотека мужской гимназии; в ней можно было найти журналы и издания начала XIX в., книги на иностранных языках, современную периодику. Правда, во время пожара 1879 г. она сильно пострадала, как и большинство других иркутских библиотек. Зато уцелела библиотека Иркутской духовной семинарии, переданная в 1920 г. в университетскую библиотеку.

Говоря впоследствии о культурном облике Иркутска, М. К. особо подчеркивал роль декабристов, чья судьба оказалась тесно связанной с этим городом. «Иркутск более, чем какой-либо другой из сибирских городов, подпал под культурное влияние декабристов, – писал он в год столетнего юбилея, – и более, чем какой-нибудь другой город, сумел это культурное развитие воспринять и сохранить следы его»[87].

Должно быть, именно здесь, в этой особенной иркутской атмосфере, и следует искать истоки того увлечения декабристами, которое было свойственно М. К. до последних дней и служило для него импульсом к декабристоведческим занятиям.

Об этом характерном аспекте иркутской жизни сообщает также Н. С. Романов (1871–1942), историк и летописец города, автор трудов, посвященных иркутским книжным собраниям, книжной торговле и частным библиотекам. Книги поступали в город по разным каналам. Особую роль, подчеркивает Н. С. Романов, играли «культурные изгнанники» (декабристы, поляки, петрашевцы и другие ссыльные) – все они «несли и везли с собою книги как нечто дорогое, с чем трудно расстаться»[88]. Иркутск того времени был «книжным» городом. Наряду с городской публичной библиотекой и бесплатной народной библиотекой-читальней, в Иркутске формировались богатейшие частные собрания, в основном купеческие (например, библиотека В. Н. Баснина). Существовал и общедоступный книжный рынок, отличавшийся разнообразием и суливший неожиданные находки. Романов вспоминал:

Мне думается, что едва ли найдется в России другой город, на барахолку которого выбрасывалась бы такая масса книг, как в Иркутске, особенно после соединения города (1898 г.) рельсовым путем с евр<опейской> Россией. Невозможно представить то разнообразие и состав книг, которые я видел на барахолке за 30 лет моей жизни[89].

Нет сомнений, что Марк еще мальчиком посещал развалы на этой барахолке. Он слышал, разумеется, и о книжных собирателях Иркутска, а некоторых, вероятно, знал лично. Именно там, в среде образованных, читающих иркутян, он и заразился на всю жизнь «недугом» библиофильства.

Сегодня уже невозможно определить, в какой степени семья Азадовских была книжной и какие книги и журналы и находились в семейной библиотеке. Зато с уверенностью можно сказать, что семья была театральной; посещение театра и музыкальных концертов составляло для Азадовских одну из сторон их повседневного быта, тем более что Константин Иннокентьевич выступал, как упоминалось, на сцене и одно время служил в театре. С самых ранних лет Марк вместе с родителями посещал спектакли, и многообразные театральные впечатления, полученные в детские и гимназические годы, стали – наряду с литературой – той духовной основой, на которой формировалась его личность.

В декабре 1946 г., комментируя наблюдения М. К. за его пятилетним сыном, Вера Николаевна писала:

Ведь папка Котика в свои пять лет тоже был не дурак и читал даже «Катерину»[90] Шевченко, что было для меня полной неожиданностью. Кроме того, между четырьмя и пятью годами папка Котика уже дебютировал в драме «Блестящая партия[91]», играл мальчика 3–6 лет и имел большой успех… Помнишь ли ты, Марочка, этот случай? А случилось это вот как: к нам пришел в гости Н. И. Вольский[92], антрепренер тогдашнего театра, помещавшегося в Общ<ественном> собрании[93] (после сгоревшего старого театра[94]). Ты спел ему свою любимую песенку «О Марфуточка», и ты получ<ил> ангажем<ент> (я отлично помню эту песенку). Если хочешь, я тебе ее напишу?[95]

Одновременно Вера Николаевна вспоминает и другой случай, относящийся приблизительно к тому же периоду и свидетельствующий о незаурядных способностях ее сына:

Были мы с тобой на дневном спектакле, шел какой-то водевиль, и папка в нем участвовал. И какую-то фразу из роли перепутал, вдруг из второго ряда (где мы с тобой сидели) раздается реплика: «Папка! Ты все перепутал». Зал буквально загрохотал, и сына моего кто-то у меня выхватил, и его стали передавать из рук в руки, угощать сладостями и целовать, едва-едва я выручила своего сына. С тех пор прошло больше 50 лет, а часто в бессонные ночи все это вспоминаю. И часто, часто – плачу. Ведь ты для меня с самых малых лет был моей гордостью, радостью и упованием[96].

Л. В. подтверждает:

Все свои гимназические годы Марк был бессменным посетителем театров: и драматического, и оперного. В Иркутске тех лет был прекрасный театр, в последние годы своей жизни Марк Константинович много вспоминал о нем и хотел даже писать. Он ходил на все гастроли, которые имели тогда место в Иркутске[97].

Благодаря отцу Марк был очевидцем и современником многих театральных событий в старом Иркутске. Возможно, он даже помнил открытие нового (каменного) здания городского театра 30 августа 1897 г., в котором позднее не раз бывал с родителями или друзьями. Во всяком случае, в августе 1927 г., когда Иркутск отмечал 30-летний юбилей городского театра, Азадовский вошел в состав Юбилейной комиссии, представляя в ней (вместе с И. Г. Гольдбергом) литературную общественность города[98].

Написать о знакомом ему с детства иркутском театре М. К., к сожалению, не успел. Однако весной 1950 г. он набросал все же несколько страниц, из которых могла бы сложиться целая статья. К нему обратился известный впоследствии скрипач, композитор, музыкальный критик и мемуарист М. Э. Гольдштейн (1917–1989; Гамбург). Он сообщал Азадовскому 25 марта 1950 г.:

В настоящее время я собираю материал о музыкальной жизни Иркутска. Меня очень интересует творческая деятельность известного в свое время русского скрипача (первой половины 19 ст<олетия>) А. М. Редрова[99]. Собираю также материалы о виолончелисте А. Ф. Вербове[100] и др<угих> музыкантах» (60–12; 1).

По поводу Редрова и Вербова М. К. отвечал:

О первом ничего не знаю, второго помню, но знаком не был. Неоднократно слышал его выступления в концертах и благотворительных вечерах. Как мне кажется, с ним был дружен Илья Сац во время своего пребывания в Иркутске[101] <…> О Вербове коротко упоминает в своих «Воспоминаниях» И. И. Попов, бывший редактор иркутской газеты «Восточное обозрение». Полагаю, что есть еще немало лиц, которые могут помнить Вербова и, быть может, знать его биографию.

Называя себя «зрителем и частым посетителем спектаклей» в старом Иркутске,