Читать книгу - "Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский"

браком (около 1900 г.) с жителем Кударинской волости Селенгинского округа Забайкальской области по имени Зувул Лейбов Гейман, приписанным к крестьянскому сословию. В 1898 г. у них родился сын Иосиф (умерший спустя девять месяцев); в 1902 г.– дочь Таубе[41]. Других сведений об этой линии Азадовских обнаружить не удалось.

Не избежал репрессий и Соломон Абрамович Левенсон (1897–1938), занимавший в конце своей недолгой жизни должность ответственного инструктора политуправления Наркомата водного транспорта СССР. Расстрелян в 1938 г. Его сын, Дмитрий Соломонович Левенсон (1929–2006), стал юристом, членом Московской коллегии адвокатов, хорошо известным в кругах столичной интеллигенции[42].

Бейля (Бейла) Иосифовна Азадовская сочеталась браком с Израилем Евсеевичем Волыновым (?–1916)[43], политическим ссыльным; у них было пять дочерей – Лея (Лина), Ревекка, Эсфирь, Надежда, Евгения[44] и двое сыновей – Абрам и Евсей. С семьей иркутских Волыновых, в особенности с Абрамом Израилевичем (1895–1975)[45], Азадовских связывали многолетние отношения.

Младшая сестра Константина Иннокентьевича – Феодосия Иосифовна Азадовская (1880 – после 1940) родилась в Иркутске и училась в женской городской школе. В начале 1900‑х гг. она вышла замуж за Алексея Ивановича Сарманова (1875–1937), приказчика и управляющего торговыми домами в Москве и одновременно – учредителя и члена ряда обществ и комитетов в русском Харбине (в том числе Общества изучения Маньчжурского края), где он и его семья обосновались задолго до революции[46]. В 1930‑е гг. работала в харбинской общественной больнице, основанной в память доктора В. А. Казем-Бека (1893–1931), членом правления и казначеем которой был А. И. Сарманов. После смерти мужа жила в Шанхае у своей дочери Таисии (в замужестве Филипповой)[47].

М. К. поддерживал отношения с Феодосией Сармановой и до, и после 1917 г. и, насколько можно судить, не скрывал своего родства с ней. Так, в одной из анкет, заполненной им в 1938 г., в графе «Имеете ли родных за границей» он ответил: «Сестра отца в Харбине (Ф. Сарманова). – Жила там до революции»[48]. С ее мужем, если верить «Жизнеописанию» 1938 г., он «ни разу не встречался даже и до революции»[49]. В автобиографии, представленной в марте 1939 г. в Ленинградское отделение Союза советских писателей, М. К., касаясь вопроса о своих поездках за границу, уточняет:

…бывал и в Харбине (во время студенчества), впрочем, последний тогда не был еще «заграницей» – и где и теперь живет моя тетка, выехавшая туда еще задолго до революции[50].

А уже после войны (в мае 1952 г.), заполняя личную карточку члена Союза советских писателей, М. К. отрицательно ответил на вопрос: «Живет ли кто-либо из родственников за границей»[51]. Вероятно, все связи были оборваны в 1930‑е гг. В письме к сыну Вера Николаевна сообщала 17 марта 1951 г.:

О Вале Шленникове[52] я знала, что во время войны он с семьей своей жены работал в Краснодаре. Но т<ак> к<ак> в Краснодаре тоже побывали немцы, то мы были уверены, что они погибли! <…> М<ожет> б<ыть>, через него можно было бы что-нибудь узнать о тете Оле (О. Г. Азадовская. – К. А.) и тете Феше (Ф. И. Сарманова. – К. А.)? Ну теперь уже ничего не поделаешь! Не судьба, значит (89–6; 37–37 об.).

Наиболее яркой фигурой среди близких родственников М. К. был, безусловно, Давид Осипович Азадовский, младший брат Константина Иннокентьевича, – он отличался разнообразными способностями, в частности предприимчивостью. Долгое время жил в Качуге, где общался с политическими ссыльными[53]. Занимался торговлей (хлебом и другими товарами). Упоминание о нем содержится в мемуарных записках Р. З. Марголина[54], отбывавшего в тех местах ссылку: «В деревне Качуг лавочник Азадовский имел очень приличные обороты и также не брезговал скупкой хлеба»[55]. На протяжении жизни Давид Осипович неоднократно менял род занятий: был комиссионером, антрепренером и т. п. В 1919–1920 гг. перебрался вместе с семьей из Иркутска в Харбин и, поселившись по адресу Полицейская ул., 36, стал владельцем конфетно-шоколадной фабрики. В литературе, посвященной Харбину 1930‑х гг., упоминаются кафе-кондитерские, на которых красовалась фамилия «Азадовский», например в Новом Городе, напротив известного универмага Чурина, или в Модягоу (аристократический район старого Харбина) на Гоголевской ул., 59[56]. Давид был близок с семьей брата, в особенности дружил с Марком (сохранились фотографии, на которых они изображены вместе). М. К. поддерживал с ним отношения (письменные) еще в конце 1920‑х гг. По причине, до сих пор не вполне понятной, Давид Азадовский покончил с собой (выстрелом из револьвера) в Харбине 13 февраля 1935 г.[57], оставив кондитерское производство своей вдове Ольге Григорьевне Азадовской (урожд. Тренор; 1883 – после 1943)[58], которая и продолжала вести дела. Еще в начале 1940‑х гг. она находилась в Харбине, однако сведения о ее дальнейшей судьбе отсутствуют.

В октябре 1912 г., когда Вера Николаевна и Константин Иннокентьевич, родители Марка, отмечали 25-летие совместной жизни, их ближайшими родственниками, судя по сохранившимся приветственным телеграммам, были Давид и Ольга Азадовские (из Качуга), Абрам и Елизавета Левенсоны (из Иркутска) и семья Стрижевских (из Хабаровска) (98–9).

Помимо Марка у Азадовских было семеро детей[59]. Одна из записей в книге Иркутской синагоги свидетельствует, что в марте 1891 г. у иркутского цехового Абрама Иосифовича Азадовского родилась дочь Роза; девочку успели окрестить[60], но о ее судьбе ничего не известно – очевидно, умерла в младенчестве.

В 1894 г. появилась на свет Лидия (1894–1920) – сестра Марка. Талантливая и красивая девушка, она долго искала (после окончания Благовещенской, а затем Хабаровской женской гимназии) свое подлинное призвание, пробовала свои силы на артистическом поприще[61], пыталась писать стихи; училась в Петербурге и Москве. В 1913 или 1914 г. Лидия вышла замуж за своего сверстника, с которым дружила, еще будучи гимназисткой, – Зелика (Залмана? Соломона?) Райцына, уроженца Никольска-на-Амуре[62]. С семьей Райцыных был дружен и Марк[63].

В конце 1917 – начале 1918 г. Лидия оказалась в Томске. Сохранилось прошение Л. К. Азадовской, бывшей слушательницы Московских педагогических курсов им. Д. И. Тихомирова, о зачислении ее вольнослушательницей на филологический факультет; место и дата: Хабаровск, 26 сентября 1917 г.[64] Однако в другом заявлении, написанном в Томске 31 октября 1917 г., Лидия просит принять ее в число вольнослушательниц на юридический факультет[65]; прошение было удовлетворено. А через несколько месяцев, 13 марта 1918 г., все еще находясь в Томске, вольнослушательница первого курса юридического факультета Л. К.