Читать книгу - "Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова"

class="v">головокружась сойдёшь

на землю дерева и травы.

Владимир Гандельсман. «Посреди собираний…» [1046].

Компрессия более пространного фрагмента речи определяет вероятность альтернативного прочтения. Так, например, в первом из приведенных текстов деепричастие нафталя можно понимать и как ‘распыляя нафталин’, и как ‘распространяя запах нафталина’.

В следующих примерах компрессия создается художественными метафорами-сравнениями:

Я на кухне сидел,

был почти что свободен,

и ничем не владел,

тишине соприроден,

чуть дышало окно,

паруся занавески,

и фонарные дно

озаряли подвески

Владимир Гандельсман. «Я на кухне сидел…» [1047] ;

Продолжается вся, продолжаться и нам, неуклюжим,

семена головы разбросая по гулкой земле,

жизнь проходит, бося, заводными слонами по лужам,

суждена на увы, и роса на траве, и Пеле

все играет души ослепительный розовый мячик,

нам не начать уже, положа на забор булаву,

погоди, не спеши, посмотри, как он быстро мастрячит

этой бедной душе Пифагора на полном плаву.

Давид Паташинский. «романс» [1048] ;

Собачиной, я слышу, брат вольготный,

(поскольку для Господней воли годный),

меня подразниваешь, вот и зря:

собачина к обочине, сестря,

по сути льнет. Я весь живу, и весь я

добычей стану птичьей поднебесья.

Как изумруд травы, я изумлён:

все изомрут – едва лишь из пелён.

Владимир Гандельсман. «Любезный брат и друг духовных выгод…» [1049] ;

Раз на Морской в грязной парадной старинной

Надпись алмазную вдруг увидала в стекле, буквы крошились:

«Я – Елена Блаватская» начертано было, длинный

Шел снег за окном, глаза белые в нем залучились —

Волчьи не волчьи, не птичьи, не человечьи.

«Я здесь была и по этим ступеням спускалась,

Снова взойду, а ты мне спускайся навстречу».

Хлопнула дверь внизу. Колоколясь, тень подымалась?

Елена Шварц. «Гостиница Мондэхель» [1050] ;

Огонь, огня, огню…

Склоняй огнея

Мне выю. На свою,

Мой робкий, шею.

Николай Кононов. «Огонь, огня, огню…» [1051] ;

Кто ушел от нас трагически рано,

не послужит ли теперь камикадзе,

смертоносных птиц упыряя.

Игорь Бурихин. «Русско-Норвежски-тризное» [1052] ;

1

<…>

Я слышу, как вокруг дрожат дома,

я по ночам намного лучше слышу.

А вижу хуже, я во мгле сижу,

пишу смолой алмазной по рутине.

Мне страшно. В кабинете, в книг саду

мне жизнь у жалоб голубя противней.

Не с рук творимый в Рюрикову русь

и куликуя Дмитрия Мамая,

2

Я повторяю по ветрам вопрос —

о то ли мое тело мое, мама?

Виктор Соснора «Anno Iva» [1053] ;

Костлявясь, дерево подол приподнимает,

   Река иное небо принимает, —

И, не сойдя с ума, не сможешь ты

   Полкосмоса пройти до темноты

Мария Каменкович. «Апостольский, архангельский, небесный…» [1054] ;

Сентябряцая и колокольча,

вертикально веной трубя,

что ж ты, сердце мое, сердце волчье,

принимаешь любовь на себя?

Александр Кабанов. «Сентябряцая и колокольча…» [1055] ;

Костлявых волн в себе змея

Хребты и чешую

Плыла реки одна змея

Был дом на берегу

Анри Волохонский. «Дом и река» [1056] ;

Сводятся сутки

Бесследием суточным,

Ели обуты

В елей атрибуточный,

Ветви ольхи,

Как когтистая мафия,

Хрустнули мхи

Мягкокорочкой вафельной,

Хвои застыли в хвоилистом иле, и

Стыли Илии

В застольном бессилии!

Злобно гюрзая из зорь Алазании,

Я уползаю в туман осязания.

Тимофей Животовский. «Околесица» [1057] ;

Прочту, от зависти мерзея,

Записки русского купца

О посещении музея

(Суть – Люксембургского дворца).

Дорога дня, царица ночи,

Восходит солнце – а потом

Задремлет стража у обочин,

Когда на диске золотом,

От ядовитости гюрзея,

Змея – движением кольца —

Укажет путь от Колизея

До Люксембургского музея

И Люксембургского дворца…

Тимофей Животовский. «Люксембургский сад» [1058] ;

Италия, лоскутным покрывалом

железной птицы лежа под крылом,

озерясь и бугрясь, о небывалом

не грезит и не помнит о былом,

вся в настоящем, в суетном сегодня, —

ниспослана ей благодать Господня.

Максим Амелин. «Аэропорт „Леонардо да Винчи“. Себе» / «Итальянская симфония в пяти частях, с эпиграфом и посвящениями» [1059].

Редкие явления в употреблении деепричастий

Сергей Бирюков в своей неофутуристической поэтике образует причастия от слов почему и потому – почемуя и потомуя с их отзвуком муя. В том же тексте встречается деепричастие рятуя:

и возникший из пены и мусора

мост

через мыни интриги измены

изжоги

west und ost

буря мглою свободу нагую почуя

тропы

лебедою крапивой и в дудочку дуя

почемуя и муя

пы-пы-пы

на последнем дыханья пределе

отступая и вновь возвращаясь

назад

потомуя измены интриги

изжоги из пены

рятуя

вопят

   выплывают быки

и плывут

отдуваясь плывут

роняя былинки сухие сена

блики золотые играют

на серебряных спинах

Сергей Бирюков. «И возникший из пены и мусора…» [1060].

Было бы сложно представить себе производящие соответствующие личные глаголы. Деепричастия почемуя, потомуя, муя вызваны в этом тексте рифменной ассоциацией с пушкинским словом почуя. В строке буря мглою свободу нагую почуя объединены три цитаты: Буря мглою небо кроет (А. С. Пушкин. «Бесы»), Свобода приходит нагая (В. Хлебников. «Свобода приходит нагая…») и Его лошадка, снег почуя, / Плетется рысью как-нибудь (А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»).

В игровом смешении сюжетов и образов трагедии Шекспира «Гамлет», басни Крылова «Волк на псарне», романа Пушкина «Евгений Онегин» и его повести «Пиковая дама», в стилистике жаргона и полицейского дискурса Владимир Строчков смешивает и слова – в частности, превращает сочетание на флейте блея в сочетание на блейте флея. Конечно, о производящем инфинитиве *флеть здесь речи быть не может:

Наш дядя самых