Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

в городе и получали дополнительную, хотя и мизерную, зарплату, ухаживая за посевами и виноградниками. Точно так же деревенская рабочая сила часто состояла из поденных рабочих из окрестных сельских районов, но в любом случае между экономикой города и села не существовало жесткого различия. Крестьянские владения были немногочисленны, особенно в более бедном Валь-ди-Мазара, но когда они упоминаются в сохранившихся источниках, они иллюстрируют взаимопроникновение двух микроэкономик. Продажа сельскохозяйственных участков часто сопровождалась продажей и деревенских домов, как, например, когда Гульельмо и Маргарита Труксавелла продали свой дом и виноградник, расположенные в пределах и за пределами Петралии-Сопраны, другому местному фермеру. Зажиточные фермеры часто владели несколькими полями и домами. В таких случаях семья обычно проживала в родовом деревенском доме и обрабатывала свои поля или виноградники с помощью членов семьи или наемных рабочих[20].

Большие и в основном пустынные территории вдали от рек были либо бесплодными пустошами, либо отданы под выпас крупного и мелкого рогатого скота. Зачастую эти земли принадлежали могущественным баронам, чьи фьефы обычно состояли из центральной усадьбы (называемой в источниках casalis, а если они были укреплены castrum или fortilicium) и окружающих ее пастбищ и лугов, усеянных временными стоянками скотоводов или пастухов (rachalis или rahallus, от арабского rahl), которые сами часто становились центрами небольших поселений (например, Racalmuto или Rahalmingieri)[21].

Уже к середине XIII века, и, конечно, ко времени Федериго, различные регионы Сицилии приобрели ярко выраженные культурные, социальные и экономические особенности. Об этом можно было бы и не упоминать, если бы не общая неспособность историков несицилийцев оценить существовавшее разнообразие. Традиционно историки не жалели усилий, чтобы подчеркнуть степень социальных и культурных различий между провинциями итальянского севера и даже между отдельными городами и деревнями внутри каждой провинции, однако они постоянно рассматривали Сицилию как единое целое, как обширное, не отличающееся разнообразием, хотя и необычайно хаотичное пространство производства зерновых — житницу Средиземноморья. Реальность, конечно, была значительно иной. Географические особенности, кратко описанные выше, делят остров по меньшей мере на три отдельных района, помимо более фундаментального разделения на прибрежные города и сельскую глубинку. Эти районы, называемые валли, примерно соответствуют территориям ограниченным горными хребтами. Валь-ди-Мазара, самый большой из этих районов, занимает западную часть острова, простираясь на восток вдоль южного побережья до реки Сальсо, а вдоль северного — до города Термини; вглубь острова он доходит до горной цепи Мадоние. Валь-ди-Ното, второй по величине район, находится к востоку от Сальсо и к югу от горы Этна (или, приблизительно, горы Ибли и все земли в пределах 80-километровой окружности от них). Самым маленький и самым гористый район Валь-Демоне, располагается на остром северо-восточном мысе. Отделенная горами Пелоритани и Неброди, долина Демоне имела самую высокую плотность населения на острове[22]. Возникновение этих валли, которые позже оформились как административные округа, по-видимому, было связано не только с географией но и с историческим процессом, поскольку они соответствуют трем основным этапам мусульманского завоевания Сицилии, в начале, середине и конце IX века. Это очень важно, поскольку указывает на основные традиционные этнические районы на острове. Например, Валь-ди-Мазара, дольше всех находившаяся под мусульманским контролем, обычно имела самое многочисленное мусульманское население, в то время как Валь-Демоне, с его византийским наследием, имела наиболее выраженный греческий элемент в своей этнической и культурной сфере. Различная сельскохозяйственная и минеральная продукция каждого из валли в сочетании с культурными особенностями обусловили каждому из них самобытную жизнь. Как мы увидим, во время Федериго каждый из валли преуспевал или терпел неудачу в той мере, в какой он смог приспособиться ко все более неблагоприятным условиям, начиная с середины царствования.

Города, расположенные по периметру побережья, были многолюдными и шумными торговыми центрами, где покупалась и продавалась продукция как из внутренних районов так и произведенная местными мануфактурами, и где проживало самое разнообразное население. Эти муниципалитеты (коммуны), а также несколько крупных внутренних городов, таких как Корлеоне и Кастроджованни, принадлежали к королевским владениям, но были якобы самоуправляемыми, пока платили налоги короне, особенно жизненно важные портовые пошлины, и не бунтовали. Но со временем, городам, особенно на западном побережье, наиболее уязвимым для нападений врагов, становилось все труднее выполнять обе задачи сразу. Начиная с 1317 года жизнь в этих городах пошла по удручающе нисходящей спирали, а нападения иноземцев привели к гражданскому хаосу, который, в свою очередь, способствовал экономическому застою. Но это, конечно, только усиливало необходимость наведения порядка, что требовало увеличения налоговых поступлений. Наличие многочисленных этнических и религиозных групп только усугубляло ситуацию, поскольку люди растрачивали силы на поиск козлов отпущения. В этих прибрежных городах, Трапани, Мессине, Катании, Сиракузах и мегаполисе Палермо (с населением около 100.000 человек), компактно проживали каталонцы и иностранные купцы из североитальянских и южнофранцузских городов[23]. Здесь также проживало большинство коренного еврейского и мусульманского населения Сицилии, особенно в Трапани и Палермо, а в восточной части Мессины существовала значительная греческая община, состоявшая в основном из монахов-базилиан и домашней прислуги, но встречались и византийские купцы. Все эти группы иностранцев после 1321 года стали жертвами народного гнева и бесчинства толпы[24].

Если жизнь внутри страны сводилась к труду на земле, небольшой зарплате или даже бартеру и зависимости от местного сеньора в вопросах защиты и правосудия, то жизнь на побережье была совершенно иной. В этих квазиобщинах (universitates) имелись суды руководствовавшиеся римским правом, городские ночные дозоры, когорты портовых чиновников, школы, тарифные кодексы, богадельни и больницы, сборщики налогов, таверны, склады и городские магистраты, копировавшие, ссылавшиеся, исполнявшие и стремившиеся расширить заветные и строго охраняемые таможенные права своих городов[25]. Каждая городская община придерживалась своих собственных обычаев, но все оставались открытыми для внешних контактов, что часто приводило к серьезным социальным противоречиям, поскольку города были подвержены всем новым веяниям средиземноморской коммерческой и культурной жизни, но не имели возможности или желания легко адаптироваться к этим изменениям. Например, волна реформаторского апокалиптического пыла, охватившая большую часть Южной Европы около 1300 года, с легкостью проникла в эти города и привела, среди прочего, к срочному принятию народом радикализированной "евангельской бедности", которая должна была помочь людям очиститься от грехов, чтобы противостоять разрушительной силе грядущего Антихриста[26]. Отождествление Федериго с богоизбранным королем, который возглавит евангельскую миссию, только усилило эти убеждения среди неграмотного населения. Широкие слои горожан приняли это движение, в котором было много антиклерикализма, а папство, как сила, стоявшая за установлением анжуйского господства, было в народе дискредитировано из-за его политических амбиций и, как считалось одержимости стяжательством. Поэтому, когда члены назначенной Папой инквизиции, в сопровождении команды сборщиков десятины, прибыли для восстановления порядка, они были встречены неповиновением, уличными протестами, и не раз подвергались откровенным нападениям. Однако приверженность евангелическому движению была непостоянной и периодической, поскольку многие сицилийцы, хотя и критиковали церковный секуляризм, не желали принимать утверждение реформаторов о том, что Церковь растеряла свой духовный авторитет. Не в силах разобраться в своих противоречивых чувствах, толпы обращались за советом к