Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

гораздо более способными усилить дипломатическую напряженность. Пираты и каперы действовали повсюду и выбирали себе цели без разбора. Союз с североитальянскими гибеллинами, заключенный в том же году, вновь открыл Тирренское море и западное Средиземноморье для набегов из Мессины и Палермо, а возобновление военных действий с Неаполем после 1321 года усилило значение залива Отранто как места для нападений, поскольку этот регион, будучи более бедной областью Анжуйского королевства, имел меньше защитных сооружений. Это означало, что и без того перегруженные морские силы Сицилии отныне были разделены между войной в Меццоджорно и войной в Северной Италии как раз тогда, когда Венеция, спровоцированная высокомерием Альфонсо-Федериго, начала наступление на Афинское герцогство. Таким образом, морская война на два фронта превратилась в битву на три фронта, а когда каталонские моряки на Сицилии, которые по-прежнему преобладали среди офицерского состава как торгового, так и военного флота, захотели помочь Хайме в его кампании по завоеванию Сардинии, морские силы Сицилии, как законные, так и незаконные, были рассеяны по разным морям. В 1320-х и 1330-х годах пиратство преобладало над патентованным каперством, поскольку все больше и больше людей, столкнувшись с экономическим крахом, стремились обеспечить свое состояние безрассудными нападениями на любые суда, которые им попадались. Они нападали за все суда и повсюду, и по этой причине их рейды оказались неэффективными, к тому же беспорядочный характер нападений привел к одному совершенно негативному результату: иностранные купцы стали избегать сицилийских гаваней, что только усугубило коммерческий упадок. Гораздо безопаснее было вообще избегать заходов на остров, чем рисковать потерей своих товаров. Кроме того, сами сицилийцы все чаще становились жертвами беспорядочных нападений. Моряки из Каталонии, возмущенные набегами своих предполагаемых союзников и квазисоотечественников, особенно в водах вокруг Сардинии, вооружали свои корабли и направляли их в сторону Сицилии, гавани которой они неоднократно атаковали со все большей жестокостью. Этим нападениям чаще всего подвергались плохо укрепленные прибрежные города Валь-ди-Мазара и порой почти сводили на нет их торговую деятельность[575]. Излюбленной целью набегов был Трапани, самый трудно обороняемый порт королевства.

Все еще больше осложнялось тем, что завоевание Хайме Сардинии, когда оно наконец состоялось, открыло новый виток вражды между Арагонской короной и генуэзцами и пизанцами, которых они вытеснили с этого острова. И гвельфы, находившиеся у власти в почти каждом североитальянском городе, и их незадачливые соперники-гибеллины были заинтересованы в восстановлении контроля над Сардинией, и те и другие воспользовались постоянно ухудшающейся ситуацией на Сицилии, чтобы нанести ответный удар по королевству. На протяжении 1330-х годов генуэзские и пизанские корабли, как гвельфов, так и гибеллинов, перевозившие сицилийское зерно, использовали гавани Палермо, Трапани и Мадзары как базы для нападения на торговые суда из Барселоны и Кальяри. Сицилийцы, чьи центральные и местные органы власти к тому времени были практически парализованы, были бессильны что-либо предпринять, но, тем не менее, они не проявляли особого сострадания к жертва пиратов, позволяя использовать свои порты подобным образом, поскольку отчаянно нуждались в торговле, которую могли обеспечить северяне. Когда король Альфонсо озвучил растущие жалобы своих барселонских купцов, сицилийский королевский двор раздраженно ответил, что генуэзцы так же часто становятся жертвами нападений каталонцев в сицилийских водах, и поэтому правительство "имеет разумные оправдания", чтобы ничего не предпринимать по этому поводу. Максимум, что предложили сицилийцы, это полусерьезное обещание отговорить сицилийских чиновников от активной помощи генуэзцам и пизанцам, обещание, которое предполагало, что некоторые из этих чиновников на самом деле уже принимали в этом участие[576].

Активная роль Сицилии в пиратстве резко снизилась в 1320-х и 1330-х годах из-за неизбирательного характера нападений, поскольку следствием ее действий стало просто резкое увеличение числа нападений на сам остров. Более того, по мере того как росло недовольство каталонцев тем, что Сицилия оказывала косвенную помощь генуэзским и пизанским пиратам, многие из тех каталонцев, которые составляли офицерский состав торгового и военного флота Сицилии, оставили свои посты и заняли новые должности на Сардинии, в результате чего у королевства остались корабли, но не стало хватать опытных капитанов. В пиратстве, как и в дипломатии и политике, частью которых оно когда-то было, королевство Федериго сильно переусердствовало.

III. Женщины

Женщины Сицилии всегда были теневыми фигурами, тихо стоящими в дверных проемах или выглядывающими на людные улицы из-за оконных ставень. На протяжении большего периода Средневековья они не оставили о себе никаких прямых свидетельств, поскольку, за редким исключением, не умели ни читать, ни писать, и даже грамотность тех немногих, кому посчастливилось ею обладать, не давала права действовать или говорить самостоятельно. Как следствие, сохранилось очень мало свидетельств, проливающих свет на их деятельность, и практически ни один из имеющихся документов не составлен самими женщинами. В крайне консервативном обществе Сицилии женщины жили в условиях жестких ограничений, а традиционная роль, отведенная им обществом, серьезно ограничивала их свободу действий и свободу взглядов. Местные обычаи, в общем, были призваны изолировать и защитить женщин от внешнего мира, держать их в безопасности в отцовских домах до тех пор, пока они не смогут столь же безопасно укрыться в домах своих мужей или, а особо набожным и лишенным приданого, посвятить себя Богу в женском монастыре. Только в эпоху Сицилийской вечерни (эпоху, начавшуюся с восстания, вызванного приставанием анжуйцев к местным женщинам), женщины Сицилии предстают перед нами в сколько-нибудь значимых деталях. Учитывая скудость сохранившейся документации, наше представление о них все еще остается фрагментарным и несовершенным. Но сохранившиеся свидетельства таят в себе несколько сюрпризов[577].

Самые заметные фигуры, конечно, принадлежат к аристократии. После 1282 года и в результате этого королевы Сицилии стали играть важную роль в обществе. Каталонская династия обосновывала свои притязаний на сицилийский трон браком короля Педро III с Констанцией, последней представительницей династии Гогенштауфенов. Таким образом, право наследования титулов и имущества по женской линии было прочно закреплено. Отец Федериго и Хайме, хотя и завоевал королевство и получил признание от Сицилийской коммуны, постоянно подчеркивал свое право править островом благодаря браку с Констанцией. Федериго, как мы видели выше, тоже обосновывал свое право на корону наследованием Констанции, а не избранием его Парламентом. Став королевой, Констанция вошла в состав MRC и заняла место в ближнем кругу советников короля. Сохранившиеся записи свидетельствуют о ее деятельности по примирению новой династии с Церковью, прекращению вражды между группировками и регионами Сицилии, а также обучению новой правящей элиты сицилийским обычаям. Когда король Педро покинул остров, чтобы заняться делами в Каталонии, Констанция возглавила Совет, который управлял королевством в его отсутствие. Королева оставалась одним из главных советников и во время царствования Хайме. В 1296 году к ее помощи все еще обращались те, кто хотел повлиять на какие-либо решения, хотя степень ее влияния к тому времени явно ослабла[578].

Жена Федериго Элеонора также была членом Совета и имела там немалое влияние. Как и в случае с Констанцией, это влияние было связано скорее с экономикой, чем с идеологией. Как независимый правитель своего апанажа (camera reginale), королева контролировала значительную часть жизненно важного