Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

Правительство, по сути, могло потерять деньги только в двух случаях: либо из-за распространения несанкционированного пиратства, которое оно по понятным причинам старалось пресечь, либо из-за требования возмещения ущерба со стороны потерпевшей стороны. Жертвы нападения каперов обращались к своим государственным чиновникам, которые, в свою очередь, подавали иск против правительства, спонсировавшего нападение. Если жертва могла опознать нападавших, что было непросто, учитывая распространенную практику сдачи кораблей в аренду купцам разных наций и интернациональный состав экипажей, и точно перечислить отобранные у нее товары, правительство выплачивало компенсацию из королевской казны. На Сицилии, как и в других странах Средиземноморья, расходы на выплату репараций, очевидно, никогда не соответствовали доходам от успешного каперства, поскольку государственная поддержка этих людей не ослабевала ни во время царствования Федериго, ни в течение всего столетия.

Повсеместность этой практики поражает, как и ее рутинный характер. Поскольку почти все средиземноморские страны занимались пиратством, мало кто возмущался. Просматривая сохранившиеся записи, создается впечатление, что почти каждый, кто имел доступ к кораблю, в то или иное время пробовал свои силы в пиратстве[563]. В некоторых документах даже говорится, как иностранные дипломаты ненадолго прерывали свои посольства, чтобы выйти в море и разграбить приближающиеся торговые суда, а потом без всякого смущения возвращались к своим официальным обязанностям при правительственных дворах своих жертв. Например, в июне 1308 года Бернат де Сарриа, главный адмирал Каталонии, личный друг королей Хайме и Федериго и должным образом назначенный послом при сицилийском дворе, внезапно прервал свою дипломатическую миссию в Мессине, услышав о большом торговом судне, возвращавшемся в Сиракузы с пряностями, шелками и золотом из Александрии. Бернат и его люди на правительственных кораблях, доставивших их в Мессину, поспешили в Сиракузы, ограбили возвращавшихся купцов (каталонцев, проживавших на Сицилии), отобрали у них все товары и захватили корабль и его команду для получения выкупа. Пополнив свой кошелек, Бернат с честным видом вернулся в Мессину, чтобы вернуться к своим дипломатическим обязанностям[564]. Учитывая курьезность этого инцидента, Федериго отправил жалобу Хайме скрепив ее своей малой, или тайной, печатью, надеясь таким образом довести дело непосредственно до сведения короля и не допустить распространения слухов о случившемся. Но это было исключением. Большинство извещений о нападениях каперов или пиратов и сопровождавшие их требования о возмещении ущерба были делом обычным. Самое удивительное свойство сохранившихся требований о возмещении ущерба — это их вежливость и скучная монотонность бюрократического тона. Например, в январе 1297 года Хайме описал Федериго, как сицилийский капитан, действующий "от Вашего имени", пиратски захватил груз хлопчатобумажных тканей с каталонского торгового судна, возвращавшегося в Барселону из Армении. Без всякой нотки злобы или тревоги он отметил, что капитан "взял корабль с тканями и другими товарами на борту и передал их Вашей курии", а затем спокойно попросил обычную компенсацию[565]. В апреле 1302 года, когда компания сицилийских каперов под командованием Руджеро ди Бриндизи разграбила несколько поселений на побережье Каталонии, Хайме снова подал обычную жалобу. Но на этот раз Федериго, признав ответственность за нападение, просто отложил выплату репараций до "начала следующего года, когда это будет удобнее", поскольку в настоящее время он был занят более важными делами[566].

Проблемы возникали постоянно, а вместе с ними и конфликты, когда каперы либо атаковали не те цели, либо применяли излишне жестокие методы для достижения своих целей. Бессмысленное и зачастую совершенно ненужное насилие не могло быть оправдано. Пиратство, хорошо это или плохо, было одним из аспектов бизнеса, более того, оно само было одним из видов бизнеса. Но отнимать жизни, причинять ненужный и беспричинный вред в морях, где жизнь человека и так ежеминутно подвергается опасности, было не более чем ненавистным злодейством, и оно всегда вызывало осуждение. Например, летом 1317 года король выдал патент на каперство Гульельмо Лимоджиа и Франческо Гваллачиа из Мессины, "для выполнения определенных заданий в чужих землях" и предоставил им два вооруженных корабля. В число этих "определенных заданий", скорее всего, входил захват рабов, а также грабеж торговых судов, но дело обернулось иначе. Гульельмо и Франческо, независимо от того, планировали они это сделать или нет, использовали свои короли, для серии нападений на соседние торговые суда, которые только что вернулись на Сицилию с Востока, груженные высококачественным текстилем. По воспоминаниям Федериго, возмущение этими поступками привело к тому, что "ко Мне поступила огромная жалоба", и по крайней мере часть крайнего негодования, выраженного жертвами в этом случае, как и само нападение, было вызвано этническими противоречиями. Нападавшие были сицилийцами, а жертвы — каталонцами. Возможно, Гульельмо и Франческо и впрямь получали определенное удовольствие от того, что использовали патент и корабли короля-каталонцы для нападения на каталонских купцов. Но и давнее торговое соперничество неизбежно сыграло свою роль. Пираты передали свою добычу на хранение своему другу и предполагаемому сообщнику Бененату Севеллере, предпринимателю из Барселоны, который сразу же отбыл с товаром обратно в Каталонию. Однако когда Бененат прибыл в порт, местный бальи, которому портовый чиновник сообщил о подозрительном грузе, наложил арест на все товары. Таким образом, Федериго, пытаясь организовать надлежащую компенсацию первоначальным жертвам грабежа, оказался в щекотливом положении, требуя возвращения товаров, которые его собственные каперы, на его собственных кораблях отобрали у его собственных подданных[567].

Любопытная мораль пиратства не допускала применения физической силы. Отобранные товары можно было вернуть или получить за них компенсацию, но загубленные жизни — совсем другое дело. И хотя теоретически можно было рассчитывать на какую-то компенсацию за потерю или уничтожение корабля, чрезвычайные расходы, которые это влекло за собой, стимулировали желание сдерживать ненужное насилие. Так, наиболее сильные выражения негодования мы находим в адрес пиратов или каперов, которые сопровождали свой удачный разбой совершенно беспричинным насилием или вторгались в безопасную гавань, предоставленную купцам, пережившим опасное плавание. Например, в июне 1318 года два генуэзских капера напали на корабль с грузом зерна, которое Федериго отправил из Мессины в Трапани, чтобы облегчить очередную нехватку продовольствия. Согласно поданной на них жалобе, генуэзцы не только захватили корабль, но и выбросили в море все зерно, которое не хотели брать, а также подвергли капитана судна, некоего Антонио Кумарелло, жестокому избиению. После этого они затопили корабль. Недалеко от Палермо они столкнулись с другим судном, на котором находился врач, посланный в Трапани для лечения вспышки произошедшей там эпидемии. Пираты захватив корабль, бросили в море все книги по медицине, а самого врача, избив отвезли в Марсель, где потребовали за него выкуп в 100 флоринов. Возмущенные этими бесчинствами, сицилийцы обратились напрямую к Иоанну XXII. Папа разделил их гнев и лично потребовал от Генуи выплатить компенсацию, которую он оценил в 200.00.00 за потопленный корабль, плюс все, что может быть определено как справедливое возмещение за побои капитана, выкуп врача, стоимость потерянных книг и продовольствия[568].

Еще более серьезный случай произошел в 1322 году, когда четыре генуэзских корабля