Читать книгу - "Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников"

На моей памяти после войны в доме хранилось несколько старинных теннисных ракеток своеобразной, почти квадратной формы. На наших дореволюционных дачных фотографиях видны игроки – мужчины в белых брюках и дамы в длинных платьях, стоящие на корте с такими ракетками.

У реки был выкопан небольшой пруд, соединенный с рекой узкой протокой. В пруду били родники и вода была чистая. Здесь Сперанские держали лодку, на которой плавали по Икше. У деда была и байдарка – узкая двухместная лодка на каркасе, обтянутом крашеным брезентом. На ней дед с братом спускались по Икше до Волгуши и далее по рекам Яхроме, Сестре и Дубне до Волги.

Дед очень любил зимние виды спорта – коньки и лыжи. Катался он на лыжах и коньках и во Влахернской. У нас до сих пор хранятся длиннющие лыжи, которые дед привез себе в 1910 году из Финляндии, на них он даже ездил под парусом. Зимой в переулке рядом с дачей Сперанских насыпали снежную гору для катания на санях, а на корте расчищали снег и заливали каток.

Елизавета Петровна не увлекалась зимними видами спорта, и, чтобы катать ее по замерзшей реке, дед привез из Финляндии классические финские сани на длинных, узких железных полозьях. Даму, закутанную в плед, сажали на сиденье, а мужчина становился за ее спиной одной ногой на полоз, а другой отталкивался ото льда. Разогнавшись, он становился на полозья обеими ногами и катился по льду, держась руками за спинку саней. Можно было толкать сани по льду и на коньках. Сейчас от старых саней сохранились одни полозья. Все деревянные части уже неоднократно были переделаны, но на санях все еще можно кататься.

Патриархальные отношения с местным населением сохранялись в Деденеве довольно долго. Я хорошо помню, как в пятидесятые годы, когда во время прогулок по окрестностям мы заходили в какую-нибудь деревню, особенно удаленную от станции, старики и старушки, сидящие на завалинках своих изб, обязательно приветливо здоровались с нами, а на просьбу попить предлагали молочка из погреба. Теперь такого не бывает. Я помню пожилую женщину, которую звали Матрешей. Она приходила к нам на дачу в первые годы после войны и приносила белоснежный домашний творог и желтоватую сметану, в которой стояла ложка. Матреша приходила из деревни со странным названием Блащёнки, она располагалась на другой стороне канала, километрах в шести от нашей дачи. Приходила она всегда босиком, в длинной юбке до пят, в белой косынке и с двумя бидонами через плечо. Матреша приносила на нашу дачу творог и до войны и по старой привычке звала мою бабушку «барыней». Однажды моя мать, в те годы молодая, современная женщина, зашла в наш поселковый магазин, где стояла довольно большая очередь за какими-то продуктами. Можете себе представить ее смущение, когда неожиданно она услышала: «Молодая барыня, иди сюда, становись ко мне!» – и увидела приветливо улыбающуюся ей Матрешу из Блащёнок. Много лет спустя я нашел на старой карте деревню, откуда приходила Матреша. Она называлась Благовещенское.

Наш старый дачный дом многое видел и много пережил за свою долгую жизнь. Он стоит на своем месте и сейчас, правда, принадлежит он теперь братьям Александру и Юрию Коноваловым, родителям которых Сперанские продали его в 1953 году с частью участка. Дом немного переделан, выкрашен в другой цвет, но по-прежнему крепок и красив. В августе 2006 года мы вместе с Коноваловыми отпраздновали столетие нашей дачи, которая чуть меньше полувека принадлежала Сперанским, и вот уже 53 года принадлежит Коноваловым. Но и мы продолжаем жить рядом. Еще до войны, в далеком 1937 году дед приобрел на железной дороге два десятка сосновых шпал и выстроил из них для моей матери крошечный домик на краю склона над рекой, огибающей участок Сперанских. Вскоре после войны он дал матери денег для покупки одноэтажного щитового финского дома, за которым мы с отцом ездили на машине на склад, расположенный по дороге на Внуково. Дом в разобранном виде привезли на двух грузовиках, и отец с дедовским дворником Романом Акимовичем, прекрасным столяром, и местным плотником Петром Кузьмичом Толстым за пару летних месяцев собрали его рядом с маленьким «шпальным» домиком и соединили их дверью. Недостающие части объединенного дома были изготовлены во время строительства. В доме было всего три комнаты и маленькая кухня, но он и теперь кажется мне образцом уюта и комфорта.

В этом доме отец, кроме простой печки, сложил своими руками очень красивый камин и облицевал его старинными изразцами, найденными им на чердаке большого дома. Верхняя и боковые стенки очага были сделаны из отлитых на каком-то заводе блоков из мраморной крошки. Чтобы придать им вид природных камней, отец несколько дней обрабатывал эти блоки молотком и зубилом, что дало поразительный эффект. У камина великолепная тяга, потому что в доме выкопан подвал и в нем находится основание камина с большим зольником и поддувалом. Любые ветки и дрова сгорают в нем дотла и горят так, что искры вылетают кверху из кирпичной трубы на крыше. Камин, конечно, греет, только когда в нем ярко горят дрова, для настоящего тепла устроена обычная печка, но он является сердцем дома и в любую погоду делает дом живым и уютным.

Но вернемся на несколько лет обратно в первый послевоенный год. Вот что я вспоминаю. Мне семь лет. Я только что поступил в школу. Большой дом еще принадлежит Сперанским, и мы с бабушкой, мамой и моей двоюродной сестрой Мариной, ученицей пятого класса, приезжаем в него, как только начинаются зимние школьные каникулы. В доме пять комнат – три на первом этаже и две наверху. Марина спит с бабушкой внизу. У деда своя комната рядом. Обе комнаты имеют двери в большую столовую, там стоит раздвижной стол, которым пользуются в холодное время года, буфет и диван. На диване летом часто спит кто-нибудь из гостей, а зимними вечерами мы с Мариной читаем книги или рассматриваем картинки в старых журналах. Из столовой – выход на большую, застекленную веранду, в которой тоже есть два полукруглых дивана и большой стол, где все завтракают, обедают и ужинают в течение всего лета. Из веранды выход на «белое» крыльцо с двускатной лестницей в сад. Сейчас зима, верандой не пользуются, и двери на нее закрыты, а крыльцо и лестницы завалены снегом. Наверху в большой комнате с выходом на крышу веранды живем мы с мамой. Там стоят две наши кровати, стол и моя парта, за которой я выполняю письменные задания, данные