Читать книгу - "Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков"

попали?» – удивился тот. Валентина Ивановна решительно ответила: «Я вам этого не скажу. Я только что после освобождения, прошла лагеря и теперь хочу знать правду. Если у вас есть что-то человеческое, объясните, почему Мария Ростиславовна Капнист до сих пор ни за что находится в заключении?» Микоян ее выслушал, даже угостил кофе с бутербродами и потребовал у помощников поднять документы.

По счастливой случайности в это же самое время за Марию Капнист ходатайствовал… Патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Он тоже давно знал семью Капнистов, общался с Марией и ее мамой, еще будучи митрополитом Ленинградским, старался помочь. В середине пятидесятых наступило непродолжительное затишье в процессе активного наступления власти на религию, и просьба Патриарха была удовлетворена.

Через несколько месяцев, в 1956 году, постановлением Верховного суда РСФСР приговор и все последующие решения по делу Капнист были отменены, и ее дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Актриса отправилась в Москву на встречу с Георгием Евгеньевичем Холодовским. По распоряжению Патриарха Алексия ей выделили отдельный вагон с семью охранниками. В вагоне Марии Ростиславовне даже предложили принять душ. Зайдя в туалетную комнату, она увидела пожилую женщину с короткой стрижкой и чрезвычайно сморщенным, исхудавшим лицом. Выскочив в коридор, она позвала охранника: «Там какая-то старушка моется!» Охранник объяснил, что там никого нет и быть не может. Тут Мария Ростиславовна догадалась, что видела в зеркале свое отражение…

Это было страшное открытие. Каторжанам не разрешалось пользоваться зеркалами. Капнист чувствовала, что сильно похудела, знала, что постарела. Но не до такой же степени! В заключении Мария специально мазала щеки углем, чтобы на нее не засматривались уголовники, и невольно испещрила все лицо бороздами морщин. И вот теперь – старуха…

На перрон она вышла первой, в старой телогрейке, стоптанных башмаках, с узелком в руках. Она сразу увидела Георгия – годы не изменили его, высокого, красивого. Он стоял с букетом цветов и вглядывался в выходящих из вагона пассажиров. Пару раз кинул взгляд и на нее… Когда на перроне их осталось двое, он сказал: «Вас не встретили, и я не встретил». И пошел.

У Марии подкосились ноги, пересохло во рту. Ах, если бы не увидела она себя в этом поганом зеркале, может, и посмелее была бы!

И все же, найдя в себе силы, она поднялась на цыпочки и тихо сказала: «Юл, Юл!..» – как в детстве, когда играли в жмурки. Обернувшись и вглядевшись в ее полные слез глаза, он отшатнулся. Ужас, боль, страдание – всё разом отразилось на его лице. «Боже! Что они с тобой сделали!» – простонал он. А она побежала прочь, не разбирая дороги, – все равно куда, хоть под поезд… Догнав ее, Георгий услышал: «Спасибо за ту правду, которую я увидела на твоем лице».

Мария Ростиславовна уехала в Киев. С Георгием Евгеньевичем они дружили всю оставшуюся жизнь, ездили друг к другу в гости. Он не раз предлагал ей пожениться, но она не сумела забыть той встречи на вокзале и не могла позволить себе сделать несчастным любимого человека. Их платонический роман вызывал восторг у одних и осуждение у других. Когда пожилая актриса собиралась в Москву, друзья любовались ею: новые платьица, шляпки, песенки под нос. Георгий Евгеньевич уже был женат, и соседи возмущенно сплетничали, но влюбленные не замечали ничего. Они были выше этого, как и в страшные годы ссылки. Холодовский, известный ученый-атомщик, доктор технических наук, не скрывал своей связи с каторжанкой и открыто оказывал ей поддержку. Чего ж бояться теперь? Капнист жила им, горела этой любовью. И прощала его чрезмерную жесткость. Георгий обидит – Мария страдает, умирает. Георгий позвонит – Мария порхает. И не надо никакой физической близости!

Смогла бы она создать семью? Нет. Вокруг нее всегда было много людей, в доме постоянно кто-то находился, гостил, но жить с Марией Ростиславовной не смогла бы даже дочь. Энергетика, воля, привычки, чудачества диктовали ей свои условия жизни – только одна, только сама…

* * *

В Киеве у Марии Капнист не было ни жилья, ни работы. Но она выбрала именно этот город. Первое время ночевала на вокзалах, в скверах, телефонных будках. Работала массажисткой. Приходила на киностудию имени Довженко, бродила по павильонам.

Постепенно до нее доходили вести о судьбе родных. Мама, Анастасия Дмитриевна, умерла в 1945-м. Братья выжили, правда, пошли разными путями. Григорий отсидел, впоследствии стал архитектором. Андрей изменил фамилию на «Копнист» и потому смог получить высшее образование. Потом раскаивался, переживал, просил у родных прощения.

Но тут Марии Ростиславовне улыбнулась удача: благодаря тому, что в 1958 году праздновалось 200-летие Василия Васильевича Капниста, Союз писателей вспомнил о прямом потомке громаднейшего рода. Ей дали путевку в Коктебель, где она немного окрепла, отдохнула, подлечилась.

Появление в Киеве Марии Капнист не осталось незамеченным. Бледная, исхудавшая, она приковывала к себе внимание. Что уж говорить о Крыме! Там на фоне курортной публики прошедшая рудники графиня особенно ярко выделялась бесподобной фактурой. Взглянуть на нее не вздрогнув было невозможно, а ведь тогда ей не было и пятидесяти. Мария Ростиславовна, когда ее спрашивали о возрасте, отвечала: «Ах, деточка, вчера только сто исполнилось!» Люди восхищались: «Выглядите вы намного моложе!» Ей это очень нравилось. Но еще долго после возвращения друзья поражались, как долго не вымывалась угольная пыль из пор и морщинок ее лица, из мельчайших складок на кистях рук. А траурный ободок вокруг ногтей въелся намертво и держался годами…

Восстановившись, Мария Ростиславовна вновь пришла на студию, где ее заметил молодой режиссер Юрий Лысенко. Он предложил Капнист роль игуменьи в картине «Таврия». Поначалу ей было жутковато: впервые она стояла перед камерой, а потом дела пошли на лад. Она оказалась довольно самобытной актрисой с оригинальными внешними и внутренними данными. На нее обратили внимание многие режиссеры киностудии имени Довженко. Актрису приняли в штат, и началась активная работа в кино. В 1960 году Капнист дали квартиру на Гоголевской улице, и она решилась забрать к себе Раду.

В паспорте у Радиславы Капнист записано отчество Олеговна. О том, что на самом деле она Яновна, Радислава узнала недавно, с тех пор просит обращаться к ней только по имени. Я решил познакомиться с ней перед тем, как написать эту главу, поэтому поехал в Харьков.

Радислава окончила политехнический институт, более сорока лет работала инженером на Харьковском авиазаводе. Хотя семейная тяга к искусству сказывается: Радислава по собственной инициативе распространяла на предприятии билеты на концерты. За это ее называли «министром культуры завода». Она вырастила