Читать книгу - "Жизнеописания цезарей. С комментариями и разъяснениями - Плутарх"

Раздались рукоплескания, но не со стороны всех, а со стороны отдельных, нарочно поставленных для этого людей. Цезарь отвел руку Антония, и весь народ разразился рукоплесканиями. Антоний снова поднес диадему. Цезарь не принял ее. Рукоплескания раздались снова. Этот опыт доказал Цезарю, что думает народ. Он встал и приказал отнести венок в Капитолий. В это время заметили несколько его статуй с царскими диадемами на головах. Два народных трибуна, Флавий и Марулл, пришли и сорвали их, затем пошли к тем, кто первыми приветствовали Цезаря царем, и потащили их в тюрьму. Народ шел за трибунами с рукоплесканиями, называя их Брутами, – Брут уничтожил царский сан в Риме и перенес всю власть из рук монарха в руки сената и народа.

Луперкалии – древние римские празднества в честь Луперка (отождествлялся с Фавном), во время которых жрецы-луперки в козлиных шкурах обегали Палатинский холм и стегали встречных. Праздник связывался с плодородием, его отмечали в феврале.

Раздраженный поступком трибунов Цезарь лишил Марулла и его товарищей их звания и, обвинив их, оскорбил вместе с тем народ, несколько раз назвав их Брутами и кумцами.

LXII. Все это заставило народ обратить свои взоры на Марка Брута, происходившего, со стороны отца, от древнего Брута, со стороны матери – от другой знаменитой фамилии, Сервилиев. Кроме того, он приходился зятем и племянником Катону. Почести и услуги, оказанные ему Цезарем, охлаждали в нем желание к уничтожению монархии. Цезарь не только пощадил его после поражения Помпея при Фарсале – ему удалось, кроме того, добиться от него прощения многим из своих друзей. Наконец, он пользовался большим доверием с его стороны и в то время получил от него самую почетную претуру. Его предпочли в этом случае Кассию, который тоже выставил свою кандидатуру. Через три года ему следовало быть консулом. Рассказывают, Цезарь сказал, что Кассий говорит правду, но что он, Цезарь, не может обойти Брута…

Марк Юний Брут (ок. 85–42 гг. до н. э.) – римский государственный деятель, происходил из плебейского рода, один из инициаторов заговора против Цезаря. Биографический очерк о жизни Брута авторства Плутарха сохранился.

Заговорщики приступили уже к делу, как вдруг на Брута сделан был донос Цезарю. Последний не обратил на это внимания, но дотронулся рукой до своего тела и сказал доносчикам: «Брут подождет трогать мою кожу». Цезарь считал Брута достойным занимать магистратуру за его нравственные качества и думал, что за эту магистратуру он не будет неблагодарным и не поступит низко по отношению к нему.

Лица, желавшие перемены в правлении, возлагали свои надежды или на одного Брута, или преимущественно на него, но не смели говорить с ним об этом прямо. Однажды ночью они забросали записками его кафедру и кресло, на котором он занимался делами как претор. Почти на всех их стояло: «Ты спишь, Брут!» или «Нет, ты не Брут!».

Кассий заметил, что это мало-помалу пробуждало в нем честолюбие. Он приступил к делу энергичнее прежнего и стал подстрекать Брута. Сам он имел отчасти причины лично ненавидеть Цезаря, о чем я говорил подробнее в биографии Брута. Но и Цезарь, со своей стороны, подозревал Кассия, поэтому сказал однажды в разговоре с друзьями: «Чего, по вашему мнению, хочет Кассий? Мне он очень не нравится, он слишком бледен». Ему донесли однажды, что Антоний и Долабелла устраивают государственный переворот. «Я не особенно боюсь этих толстяков с густыми волосами, – ответил Цезарь, – а скорее этих бледных и худощавых», – намекая на Кассия и Брута.

Гай Кассий Лонгин (ок. 86–42 гг. до н. э.) – римский политический деятель, происходил из плебейского рода, одна из центральных фигур в убийстве Юлия Цезаря.

LXIII. Но, по-видимому, решения судьбы не столько неизбежны, сколько неожиданны. Говорят, тогда можно было видеть необыкновенные знамения и явления. Быть может, среди таких ужасов можно и не упоминать о сияниях на небе, громком шуме, раздававшемся ночью в разных местах, или об отдельных птицах, слетавшихся на форум. Философ Страбон пишет, что тогда можно было видеть многих людей, как бы огненных, сражавшихся между собой; затем, что из рук раба какого-то солдата исходил яркий огонь; окружающим казалось, раб горит, но, когда огонь погас, этот человек остался невредимым. Сам Цезарь во время жертвоприношения не нашел в жертве сердца. Это сочли дурным предзнаменованием – животное не может жить без сердца. Многие писатели рассказывают, что какой-то жрец советовал диктатору в иды, как называют их римляне, март месяц, бояться большой опасности. Когда настал этот день, Цезарь по дороге в сенат поздоровался со жрецом и сказал в шутку: «Ну вот наступили и мартовские иды!..» «Да, – спокойно ответил жрец, – наступили, но еще не прошли».

Мартовские иды – т. е. 15 марта 44 г. до н. э.

Накануне смерти Цезарь обедал у Марка Лепида и по обыкновению подписывал бумаги лежа. Зашел разговор о том, какая смерть лучшая. Цезарь вскричал прежде всех: «Неожиданная!» Потом он лег, как всегда, в постель с женой. Вдруг все двери и окошки спальни раскрылись. Цезарь был испуган как шумом, так и ворвавшимся светом луны. Он заметил, что Кальпурния крепко спала, но что-то говорила и глубоко вздыхала о чем-то во сне. Казалось, она рыдала над убитым мужем, держа его в своих объятиях. Некоторые говорят, впрочем, что она видела другой сон. По декрету сената у дома Цезаря, как бы для украшения и почета, был фронтон. Кальпурнии приснилось, что фронтон был разрушен, и она от горя начала плакать. Так рассказывает Ливий. Утром она стала просить Цезаря не выходить, если можно, из дома и отложить заседание сената, если же он не обращает никакого внимания на ее сон – узнать будущее с помощью других средств, мантики или жертвоприношения. По-видимому, он сам что-то подозревал и чего-то боялся. До сих пор он не замечал в Кальпурнии свойственного женщине суеверия, теперь же видел ее ужасные страдания. Когда и жрецы, принесшие массу жертв, объявили ему, что знамения неблагоприятны, он решил послать Антония объявить заседание сената закрытым.

LXIV. Децим Брут, по прозванию Альбин, личность, пользовавшаяся доверием Цезаря, назначившего даже его вторым своим наследником, тем не менее участник заговора другого Брута и Кассия, испугался, что Цезарь, отсрочив заседание сената, откроет таким образом замыслы заговорщиков. Он стал смеяться над жрецами и осуждать Цезаря, говоря, что он сам дает повод сенату обвинять его и быть им недовольным. Сенат, уверял он, оскорблен им – он собрался по его же приказанию. Все готовы утвердить предложение провозгласить его царем провинций