Читать книгу - "Видеодром. Главные режиссеры мирового кино - Игорь Валентинович Мальцев"

делать дальше? Скорее всего, продюсировать кино. Он не может просто так забить на всё и каждый год с осени отдыхать в своём доме в Виана-ду-Каштелу, попивая портвейн.

Не та закалка.

Свободу каждому уроду

Примерно для 99 % людей в мире из тех, кто пялится в экран, имя Уэса Андерсона ни о чём не говорит. Мало ли на свете Андерсонов. Тем более что болтаются какие-то Пол Томас Андерсон, Линдси Андерсон, Брэд Андерсон и даже актриса Памела Андерсон. Но. Как только возникают первые кадры его картин, становится понятно, что они принадлежат одному автору. И он не такой, как все. На почве восхищения фильмами Уэса Андерсона объединились кидалты всех стран и часть киноманов постарше. И это понятно. Внешне каждый фильм Андерсона — это праздник аутизма (спокойно — никакой стигматизации): невероятное пристрастие к деталям превращает его в создателя игрушечного мира даже тогда, когда он как бы рассказывает почти реальную историю. Его фирменная картинка — радость для любителя собирать модели городов, домов, железных дорог, коллекционеров винтажных постеров и любителей разгадывать квизы и шарады. Только кроссвордов там нет. Для кроссвордов он слишком себя уважает. И всегда — жёсткая работа с цветом, дабы сделать его теплее и мягче. Никаких контрастов. Давайте построим миниатюрную модель европейского классического гранд-отеля (набор деталей № 297867, цена на Амазоне — $2 тыс.), запустим туда крохотных манекенов и посмотрим, что они будут делать.

Ну, короче, вы уже узнали, о ком мы говорим.

«Кукольность», «инфантилизм» Андерсону приписывали не всегда.

Его первый фильм Bottle Rocket (1996), который переводят как «Бутылочная ракета», не носил именно таких будущих «андерсоновских» черт. Три друга составляют план на ближайшие 75 лет жизни. План состоит преимущественно из грабежей. А так как они конченые инфантилы, то у них получается примерно ничего.

Перед просмотром кинофильма не стоит смотреть «На последнем дыхании» Годара — будет слишком очевидно визуальное кинематографическое влияние французского классика новой волны. Ну а «Бешеных псов» Тарантино смотри не смотри — они всё равно тут лезут изо всех щелей.

Меня удивляет лишь одно: каким образом это кино оказалось в списке Мартина Скорсезе «Лучшие фильмы 90-х»? Мастер что-то заметил в этой ленте. Возможно, надежду на перемены в американской киноиндустрии. Ну да, и MTV Movie Awards тоже заметили — и дали награду «Новое поколение». Хотя, конечно, где MTV, а где кино вообще? Ответ: примерно там же, где MTV и музыка.

А фильм провалился в прокате. Наверное, публика была не готова воспринимать Оуэна Уилсона как актёра. Это был его дебют. Самое интересное, что уже много лет Оуэн всё снимается и снимается, улыбается одной и той же улыбкой во всех ролях и, собственно, обладает одной-единственной актёрской краской. Спасибо Уэсу Андерсону — подсуропил всем нам.

Судя по первому же фильму, Андерсон решил, что он независимый — инди-режиссёр. Да, увлечение европейским «независимым» кино типа Годара — тяжкая травма. Но Андерсон сумел эту травму обратить в успех. Не без продюсера Барри Менделя, который каким-то образом продал юное дарование чудовищам с Walt Disney. Хотя понятно, как — они выставили права на сценарий на аукцион и впарили его Джо Роту, который потом стал председателем в Walt Disney Studios. Вообще-то это реальное чудо.

И ещё более чудесным кажется тот факт, что под катком такой машины Уэс Андерсон не превратился в лепёшку и винтик, а продержал под контролем все стадии и аспекты своего второго фильма. Что делает его по американским меркам не столько режиссёром, сколько автором «авторского кино».

Тут должен быть долгий пассаж, что в современном американском кинопроизводстве личность режиссёра буквально сводится к нулю — это продюсерское кино, а не режиссёрское. Поэтому Андерсон — типичный independent. И быть ему вечным клиентом фестиваля Sundance или SXSW — именно там смотрится самое трендовое (что не равноценно «хорошему») кино и слушаются самые трендовые рок-бэнды. Но он попал в очередной временной разрыв. В цикл, который повторяется в США уже не первое десятилетие, когда кино от больших студий становится невмоготу смотреть обычному человеку, который прочёл в жизни хотя бы пару книжек.

В фильме 1998 года «Академия „Рашмор“» уже заявлены все авторские приёмы Андерсона: строго контролируемая цветовая палитра — голубой, зелёный и красный; резкие монтажные стыки в стиле всё того же Годара и превращение интерьеров в подобие миниатюрных макетов, запечатлённых макрообъективом. Дальше это только будет развиваться. И конечно, повезло ему с приходом мегазвезды Билла Мюррея. Мюррей вообще удивительный человек — он необычайно дружелюбен, прост и приколен в общении, он подписывается на любые вещи, которые способны принести радость не только ему, но и окружающим (в городе, где он живёт, он может, проходя по улице, ввалиться к кому-нибудь незнакомому на свадьбу, например). Эти его человеческие черты, кстати, и сделали его звездой «независимого кино» — ему совершенно по кайфу сняться у какого-нибудь юного дарования. А в случае с Андерсоном — когда Disney отказался платить 75 тыс. за сьёмки одной сцены, Мюррей просто предложил свои личные деньги молодому режиссёру, вручив незаполненный чек. Касаемо музыки — тут Андерсон показывает себя фанатом английского рока 60-х, потому что в фильме звучат песни группы The Kinks. Почему это важно? Ну, этот американец понимает кое-что в приоритетах.

Дело в том, что только в России считается, что английский рок делится на два больших лагеря — The Beatles и The Rolling Stones — и вместе им не сойтись. На самом деле The Kinks стояли не только в стороне от упомянутых господ, но ещё и оказали гораздо большее влияние на развитие музыки. Собственно, весь постпанк и брит-поп — именно влияние The Kinks.

Заплатив 10 млн, Disney таки умудрился заработать в два раза больше. И это привлекло внимание продюсеров не только к Андерсону, но и вообще к новой независимой волне американского кино, которая только начала шуршать галькой в районе Венис-Бич. А саму «Академию „Рашмор“» взяли в спецхранилище библиотеки Конгресса США как культурную и историческую ценность. Для полуавтобиографической ленты про дружбу странного школьника с 50-летним дядей — более чем успех.

Андерсон на удивление быстро развивается. Правда, делает это интровертно, но не экспансивно. Он просто углубляет собственные принципы и доводит их до такого накала, что это становится заметно даже потребителям «Тихоокеанского рубежа».

История мегастранной семьи, из которой получилась бы роскошная социальная драма с клеймлением пороков общества, — «Семейка Тененбаум» тем не менее выглядит целиком нарисованной на куске плексигласа, а режиссёр делает всё, чтобы любая