Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

для «Лиги прав человека»). «Лётчик» стал составлять доклады по вопросам, связанным с организацией, оснащением и боевым использованием ВВС Германии, считая, что этим способствует борьбе с германским милитаризмом. Во время войны он был лётчиком-наблюдателем и по окончании стал специализироваться на авиации. Сохранил знакомства среди офицеров рейхсвера и лётного состава воздушного флота, благодаря чему стал работать в различных общественных организациях гражданской авиации. В правлении общегерманского профсоюза путей сообщения он считался техническим советником отдела воздушных сообщений. Ему удавалось знакомиться с материалами секретного характера, касавшимися военной авиации и скрытой военной подготовкой Германии в этой области. Иногда он передавал и документы. В конце 1927 г. в связи с переходом резидентуры на нелегальное положение он был поставлен в известность, что сотрудничает с советской военной разведкой. Из 48 материалов, полученных от 427-го в 1929 г., шесть материалов оказались малоценными, остальные были ценными. Честолюбие журналиста-пацифиста, а вернее, желание, чтобы о нём заговорили, толкнуло его поместить в одном из журналов статью под заглавием «Кое-что о германской авиации», в которой он не только разоблачил тайную военную подготовку Германии в области авиации, но сообщил о существовании в научно-исследовательском авиационном институте в Адлерсгофе секретного «Отдела М» (М – милитер, т. е. военный).

Следствие по его делу продолжалось около двух лет. За это время 427-й на восемь месяцев выезжал в США (с января по август 1930 г.), где американцы купили у него новую конструкцию вертолёта, более того, он был приглашён участвовать в его строительстве. В ноябре 1931 г. состоялся судебный процесс и 427-й вместе с редактором журнала, опубликовавшим его статью, были приговорены к полутора годам тюремного заключения. Центр дал указание перебросить 427-го в Париж и связать с нелегальной резидентурой. Именно по рекомендации 427-го была установлена связь с 658-м.

Тем не менее на встречах с «Жиголо» по-прежнему рассматривается вопрос о его командировке. На одной из встреч, состоявшейся ранней весной 1932 г., перед отъездом Феррари в Москву, «Ольга» «сообщила Вукеличу, что он должен будет отправиться на задание либо в Румынию, либо в Японию. Вукелич предпочёл бы Румынию. Вскоре она представила его „пожилому товарищу со светлыми волосами, по виду бизнесмену, который, вероятно, тоже был родом из стран Балтии“ (как и „Люси“, по мнению Бранко Вукелича. – М.А.). Человек этот (предположительно, резидент „Марк“. – М.А.) говорил мало, но внимательно наблюдал за Вукеличем, задавал ему незначительные вопросы о его прошлом и о планах на будущее. Вукелич понял, что его оценивали, и был уверен, что произвёл хорошее впечатление на незнакомца…

Вскоре после встречи с пожилым незна комцем Вукеличу сообщили – предположительно „Ольга“, – что местом назначения для него будет Япония, а не Румыния…»[196].

Тем временем Центр, похоже, определился с кандидатурой:

«… 2. Относительно поездки РЕЛИ мы сможем дать окончательный ответ только после приезда ЛЮСИ, которая должна сообщить подробности об этом деле.

3. Поездка 658 на Жёлтые Острова, как мы уже писали, отменяется. В настоящее время более важно его использовать в Женеве. Напоминаем, что к 13.IV он должен быть там и связаться через 427-го с нами.

4. ЖИГОЛО нужно всё-таки подготовить для поездки на Жёлтые Острова. По словам МАРИИ (нелегальный резидент, сдавший дела в начале 1932 г. резиденту „Марку“. – М.А.), в настоящее время работают курсы гимнастики для женщин и что, якобы, имеется возможность поступить на эти курсы. Для дела более важно послать ЖИГОЛО на Острова, чем в Панию (Польшу. – М.А.) или Боярию (Румынию. – М.А.).

…

Марэ

29. III-32 г.

№ 13».

В октябре Вукеличу сообщили, что вопрос с его назначением в Японию решён. «Ольга» к тому времени была уже в Москве. Вукелич поинтересовался, как долго ему придётся там пробыть. Ему ответили, что речь идёт о двух годах, но что покинуть страну по собственному усмотрению он не сможет. Вукелич ответил согласием, однако признался, что хотел бы поехать в Москву, чтобы изучать марксизм. В ответ его заверили, что это желание со временем может быть удовлетворено.

«После нескольких месяцев ожидания срок отплытия был назначен через шесть недель, то есть времени едва ли хватило бы на то, чтобы найти подходящую „крышу“. Од нако Вукелич узнал, что французский иллюстрированный еженедельник „Вю“ планирует выпустить специальный номер, посвящённый Дальнему Востоку (этот номер так и не вышел). Вукелич посетил редакцию журнала и договорился о назначении его корреспондентом, поскольку был неплохим фотографом. Одновременно с помощью экспресс-почты он обменялся письмами с югославской газетой „Политика“, предложив ей себя в качестве специального корреспондента. Он не был полным новичком в газетном деле, посколь ку уже успел опубликовать несколько статей»[197].

В 1932 году на страницах парижской газеты «Возрождение» Н. Н. Чебышёв, сотрудник врангелевской контрразведки, со слов Ходасевича предал гласности участие Елены Феррари в таране яхты «Лукулл», назвав, помимо псевдонима, также фамилию «Голубева» (героиня заметки в то время вновь находилась во Франции, что, возможно, стало известно Чебышёву). В первом квартале 1932 г. Феррари была отозвана из Франции – либо из-за статьи Чебышёва, либо из-за провала в резидентуре.

Постановлением ЦИК СССР от 21 февраля 1933 г. она была награждена орденом Красного Знамени «за исключительные подвиги, личное геройство и мужество». Из характеристики Феррари 1933 г.: «ИТАЛО. Резидент с долголетней практикой и опытом работы. В совершенстве владеет немецким, английским, французским и итальянским языками. Беспартийная, но проверенная опытом работы в подполье на протяжении десяти лет. Краснознамёнка. Активная участница гражданской войны. С большой энергией и тактом работник. В тяжёлых случаях умеет сохранять спокойствие».

В июне 1933 г. состоящая в распоряжении IV Управления Штаба РККА Феррари Е. К. выдержала письменные и устные испытания по французскому языку, ей присвоено звание «военный переводчик 1 разряда» с правом на дополнительное вознаграждение. В 1934–1935 гг. в распоряжении IV-го управления штаба РККА (командировка в Австрию). Помощник начальника отделения 1-го (западного) отдела (август 1935 г. – февраль 1936 г.). Состоящая в распоряжении РУ РККА февраль 1936 г. – декабрь 1937 г.), работала в США. В июне 1936 г. ей было присвоено звание капитана.

1 декабря 1937 года была арестована, 16 июня 1938 г. по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации приговорена Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и в тот же день расстреляна. 23 марта 1957 реабилитирована посмертно. В 1963 году частично опубликована её переписка с Горьким.

Стихи Феррари входили в состав антологии «Сто поэтесс Серебряного века» (СПб., 1996. – 2-е издание под названием «Сто одна поэтесса…» – 2001). В 2009 году сборник «Эрифилли» был переиздан.

В начале апреля 1932 г. Центр пояснял свою позицию по поводу № 427 и 658: «… 3) 427 и 658, как мы уже писали, будут использованы в Женеве. Вопрос о необходимости их поездки на острова разрешится через несколько месяцев». В феврале 1932 г. в Женеве открылась международная конференция по