Читать книгу - "Наши за границей - Николай Александрович Лейкин"

– Благодарю за учтивость!

Глафира Семеновна поняла, в чем дело, и тот час же сообщила об этом мужу.

– Дурак, совсем дурак. За что же тут благодарить, коли он для того и поставлен, чтоб указывать дорогу, – отвечал Николай Иванович.

– Нет, уж, должно быть, здесь такой щепетильный народ, что все на тонкой деликатности.

– Хороша тонкая деликатность, коли со всех сторон тебя на улицах толкают, извозчики на твои вопросы ничего не отвечают, а только отвертываются, ежели заняты или не хотят ехать, торговцы всякую дрянь в нос суют. Давеча вон один приказчик чуть не в нос ткнул мне резиновыми калошами, предлагая их купить, да еще ударил подошву о подошву перед самым лицом. Нет, на наших рыночных приказчиков-то, хватающих покупателей за рукава, только слава, а в сущности здесь еще хуже.

Расспрашивая дорогу, супруги добрались наконец до Луврского магазина и вошли в одну из распахнутых широких дверей его. Уже на подъезде их поразила толпа покупателей, остановившихся около сделанной в дверях выставки товаров с крупной вывеской над выставкой «Occasion», то есть – по случаю. Мужчины и дамы рылись в набросанном без системы товаре, состоящем из лент, косыночек, кружев, платочков, и читали нашпиленные на них цены. Приказчик с карандашом за ухом только наблюдал за роющейся публикой и ежеминутно выкрикивал по-французски:

– Цены написаны… Выбирайте сами!.. Цены решительные!..

Пришлось протискаться сквозь толпу.

В самом магазине было также тесно. В нескольких местах высились вывески, гласящие: касса № 1-й, касса № 2-й и так далее. Товары были выложены на прилавках, громадными штабелями стояли на полу, лежали на этажерках, висели на стенах. И чего-чего тут не было! Куски всевозможных материй, целые ворохи перчаток, женских корсетов, готового платья, лент, обуви. Около всего этого толпились покупатели. Дамы, разумеется, преобладали. Приказчики и приказчицы, облеченные исключительно во все черное, с неизменным карандашом за ухом, еле успевали отвечать на вопросы. Один приказчик продавал сразу двум-трем покупателям. Невзирая на громадное помещение, было жарко, душно; воздух был сперт.

– Эка махина магазин-то! – невольно вырвалось у Николая Ивановича, когда супруги прошли два десятка шагов.

– Я читала в описании, что здесь больше тысячи приказчиков и приказчиц, – отвечала Глафира Семеновна, у которой глаза так и разбегались по выставленным товарам.

– Ну покупай, что тебе требуется. За поднятие на Эйфелеву башню тебе ассигновано на покупки четыреста французских четвертаков.

– Пятьсот же ведь ты ассигновал. Ну скажите на милость, вот уж утягивать начинает. Пятьсот, пятьсот. Я очень хорошо помню, что пятьсот. Даже еще шестьсот.

– Да уж покупай, покупай. Вон приказчик-замухрышка освободился, у него и спроси, что тебе нужно.

– Да все нужно. А только дай прежде оглядеться. Боже мой, как дешевы эти носовые платки с Эйфелевой башней! По шестидесяти сантимов за штуку. Ведь это на наши деньги… Сколько на наши деньги?

– Двадцать две, двадцать три копейки. А только ведь это дрянь.

– Как дрянь? Для подарков отлично. Приедем из-за границы, надо что-нибудь подарить на память родным и знакомым.

– Ты платье-то прежде себе купи. Тебе ведь я платье обещал.

– Платье потом. Антанде, монсье, комбьян кут се мушуар?[399] – спросила Глафира Семеновна пробегавшего мимо приказчика с ворохом товара, указывая на платочки.

– Les priz sont écrits, madame[400], – отвечал тот не останавливаясь.

– Монсье, монсье! Венэ зиси. Же ве зашете!..[401] – обратилась она к другому приказчику, завязывавшему что-то в бумагу.

– Tout est écrit, madame. Il faut choisir seulement… Ayez la bonté…[402] – дал этот ответ и не двинулся с места…

– Что за невежи здешние приказчики! Ни один не трогается! Послушайте, кто же здесь продает? – крикнула Глафира Семеновна уже по-русски.

Ответа не последовало. Приказчики продолжали заниматься своим делом: что-то увязывали, что-то писали на бумажках, куда-то бежали.

– Да отбери, что тебе надо, а потом и будем торговаться, – сказал Николай Иванович.

– Да как же без приказчика-то отбирать? Воображаю я, сколько здесь воруют при таких порядках, – сказала Глафира Семеновна и принялась рыться в разном мелочном товаре, то и дело восклицая: – Боже мой, как это дешево! Ведь вот за эти косыночки надо у нас прямо вдвое заплатить. По франку только… Ведь это по сорока копеек. У нас за рубль не купишь. Николай Иваныч, я возьму шесть штук.

– Да куда тебе? Ведь это дрянь.

– Дрянь-то дрянь, но ты посмотри… как дешево. Ведь это чуть не даром.

– Да на что такие косынки? Ведь ты их не будешь носить.

– Буду, буду. Да, наконец, и другие сносят. Тебе даже отлично надевать на шею, когда ты в баню идешь. Вот я эту шляпчонку возьму. Смотри: всего только два франка. Положим, она жиденькая, из бумажных кружев, но…

– Сама ведь не станешь носить такую дрянь.

– Ах, Боже мой! Да кому-нибудь подарю. Ах, какие дешевые перчатки! У нас втрое дороже… Перчаток надо купить побольше. Мой номер шесть с четвертью.

Мало-помалу был отобран целый ворох всякой дряни. Глафира Семеновна указала на него приказчику и сказала:

– Пейэ. Иль фо пейэ. Комбьян?[403]

Приказчик стал разбирать товар и считал его стоимость на бумажке. Вышло сорок два франка с сантимами, и он объявил сумму.

– Сорок довольно, – сказал ему Николай Иванович. – Карант. Ассе карант, а остальное в скидку. Ведь это дрянь.

– Nous avons des priz fixes, monsieur…[404]

– Знаем мы эти прификсы-то! Везде и с прификсами скидывают. Карант, а больше не дам. Карант.

– Oh, non, monsieur.

И приказчик, начавший уже было завязывать товар в бумагу, снова развернул его.

– Ну пренон, ну пренон. Карант де е сантим оси…[405] – кивнула ему Глафира Семеновна и заметила мужу: – Здесь не торгуются.

– Вздор. На том свете и то торгуются.

Приказчик пригласил их для расчета в кассу.

LV

Супруги поднялись по чугунной лестнице на второй этаж Луврского магазина. Второй этаж был занят преимущественно готовыми нарядами, мужскими и женскими. Здесь уже не было так называемых «occasion’ов», то есть выставок товаров, продающихся по случаю, с уступкой, а потому той толпы, которая стояла и двигалась внизу, не было. В отделении дамских нарядов приказчики и приказчицы были уже более прифранченные, более элегантные, чем внизу. На большинстве приказчиков виднелись черные фраки, самые лица приказчиков были как-то особенно вылощены, бороды и усы приглажены и прилажены волосок к волоску, и от них отдавало тонкими духами. Приказчики эти очень напоминали танцмейстеров. Они становились то и дело в красивые заученные позы перед покупательницами;