Читать книгу - "Жизнь в белых перчатках - Керри Махер"

никогда не работал так продуктивно и, я£г он сжал под столом ее руку, — никогда так не влюблялся.

Грейс опять вздохнула:

— Так жаль, что я не смогу остаться здесь и работать.

— Почему же? Мы сделали бы нашим главным местом жительства Ниццу и оставили за собой квартиры в Нью-Йорке и Калифорнии.

— Нашим? — произнесла Грейс, не в силах скрыть надежду.

При одной мысли об общем с Олегом главном месте жительства не где-нибудь, а на юге Франции у нее дух захватило от восторга.

— Ты тоже этого хочешь? — спросил он все так же серьезно и искренне.

— Больше всего на свете, — сказала Грейс. Но так ли это было? Она жаждала быть с Олегом, хотела, чтобы дни ее поисков и неустроенности завершились, и поэтому добавила: — Но не думаю, что у меня хорошо получится жить сразу в трех местах.

— С этим можно разобраться позже, — мягко проговорил Олег. — Пока что достаточно знать, что мы хотим одного и того же.

— Действительно?

— Действительно.

Наклонившись к Грейс, он нежно поцеловал ее в губы, и она почувствовала, что этот поцелуй сулит ей все, о чем только можно мечтать.

Глава 18

Когда Грейс и Олег вернулись в Штаты и вместе посетили голливудскую премьеру «Окна во двор» в августе 1954-го, о них узнали все, кто до сих пор не знал. Для этого события Грейс и Эдит выбрали платье — отголосок того, что надето на Лизе Фермой в первой сцене с ее участием. Тех же цветов, но как бы в зеркальном отображении: широкий белый воротник-пелерина, демонстрирующий ключицы и кожу под ними — ровно настолько, насколько нужно, а дальше — плотный черный атлас, обтягивающий сверху и струящийся внизу длинной свободной юбкой. Руки и плечи покрывал загар, приобретенный на юге Франции, и Грейс нравилось, как белые перчатки контрастируют с теплым оттенком ее кожи.

Весь вечер она чувствовала воодушевление — оттого, что наконец-то вот-вот увидит долгожданный фильм, что появилась на премьере под руку с Олегом. Даже позировать фотографам было — приятно, ведь ее наполняла гордость. Фильм не разочаровал. Во время съемок Грейс подозревала, что в нем будут напряжение и щекочущая нервы загадка, и не ошиблась в этом. Порой она втайне поражалась дерзости собственной игры и даже надеялась, что ей теперь удастся изменить сложившееся мнение о Грейс Келли. «Инженю больше нет», — думала она. Когда в кинотеатре, разрушая чары, зажегся свет, зрители повскакивали на ноги и принялись аплодировать. Все в зале обменивались поцелуями и искренними поздравлениями, и Грейс была на седьмом небе от счастья.

— Ты сыграла великолепно, — шепнул ей на ухо Олег.

Однако на следующий день, когда Грейс мечтательно перемещалась по кухне на Суитцер-авеню, готовя простой ужин для них с Ритой, позвонила Пегги и сразу взяла быка за рога:

— Ты говорила маме с папой про Олега?

— Ну да, я о нем упоминала, — сказала Грейс, чувствуя, как аппетит отступает под наплывом тошноты.

— Ну так вот, они прочли утренние газеты, увидели ваши фотографии, мама позвонила мне и спросила, что происходит.

Грейс вздохнула, удивляясь, каким спокойным вышел звук, хотя ее чувства были далеки от спокойствия. Этого-то она и боялась. В разговоре с матерью она упомянула Олега лишь однажды и очень коротко, перед отъездом во Францию. Чтобы неизбежные расспросы не спугнули ее растущего чувства, Грейс никак не намекнула на их близость, и теперь боялась, что совершила серьезную ошибку.

— И что сказала мама? — спросила она Пегги.

— Для начала поинтересовалась, не связалась ли ты опять с евреем.

Грейс застонала:

— И что ты ответила?

— Ответила, что не знаю.

— Пегги!

— Ну что? Я и правда не знаю.

— Если честно, Олег не слишком религиозен. Он рос в русской православной семье, а это почти что католики.

— Ах да, папа сказал, что слышал, что Олег русский. Коммунист.

Грейс: уронила голову на руки. Похоже, ей следовало получше обхаживать родителей и не давать им обзаводиться таким количеством нелепых идей, от которых они потом не желают избавляться. Выпив для подкрепления сил чашку кофе, она вновь глубоко вздохнула и позвонила матери.

— Мама, я так по тебе скучала! Не могу дождаться, когда вы посмотрите «Окно во двор».

— Твой отец хочет знать, когда выйдет фильм про войну с Уильямом Холденом.

— Вроде бы в декабре, — ответила Грейс, обескураженная уверткой матери. И добавила, не видя смысла тянуть, ведь обе они знали, зачем она на самом деле звонит: — А еще я мечтаю кое с кем вас познакомить.

— С мистером Кассини?

— Мама, он чудесный! Такой умный, и успешный, и добрый. Он…

— Он что, русский?

— По рождению да. — Грейс казалось, что кровь забурлила у нее в жилах и теперь ее распирает изнутри. — Но, мама, его семья бежала из России. Он вырос в Италии и переехал в Америку лет двадцать назад.

Мать хранила молчание, видимо раздумывая.

— Мне нравятся его модели, — сказала она наконец. — Пару месяцев назад я видела в журнале несколько его платьев. Но твой отец…

Лучик света, крохотная надежда, которую внушили Грейс эти слова, наполнили ее душу облегчением, поэтому она перебила Маргарет, не дав той сказать ни слова об отце:

— Приезжай в Нью-Йорк, мама. Походим по магазинам, и я представлю тебе Олега. — Она надеялась, что добавлять «только без папы» ни к чему, это и так ясно. — А еще я подыскиваю новую квартиру и буду рада твоим идеям.

— Ну, — проговорила мать, и Грейс поняла, что на том конце провода уже приводится в действие новоиспеченный план, — мне нужно взглянуть на календарь и переговорить с твоим отцом. На днях я тебе перезвоню.

* * *

Когда Грейс с матерью подошли к столику в «Палм Корт», который зарезервировали для чаепития, Олег встал и галантно поцеловал затянутую в перчатку руку Маргарет Келли.

— Теперь я вижу, откуда у Грейс эта очаровательная привычка всегда носить белые перчатки, — сказал он, отодвигая для нее стул.

Грейс едва могла дышать. Хоть они с матерью довольно приятно провели день в больших магазинах вроде «Сакс», «Бергдорфс» и «Бонвит Теллер», ей никак не удавалось перестать нервничать и суетиться.

— Для леди важно следить за собой и быть на высоте, — сообщила Маргарет Олегу. — То, как она заботится о своих руках, — отличный показатель ее самоуважения.

Грейс помнила этот урок еще с детства. Странно было снова его услышать. Теперь она надевала перчатки просто по привычке, даже не задумываясь. Они были необходимым аксессуаром к любому ее наряду, пусть даже недавно ей стало известно,