Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

href="ch2-365.xhtml#id309" class="a">[365]. Купцам из Перпиньяна были предоставлены торговые привилегии, позволявшие им экспортировать зерно и другие товары по выгодным ценам, в надежде вернуть долю на международном рынке, потерянную из-за неизбежного роста цен, вызванного сокращением производства[366]. Король, сетуя на внезапно накопившиеся "различные и разнообразные долги", был вынужден впервые отказать Барселоне в помощи для сардинской кампании[367]. Нехватка рабочей силы и капитала приводила к тому, что проблема проявлялась снова и снова. Еще один неурожай случился в 1316 году, затем последовали неурожаи в 1322, 1323, 1324, 1326, 1329 и 1335 годах. Еще до того, как наступил последний цикл голода, мы можем видеть результат на рынке зерновых: к 1322 году цены на ячмень, овес и пшеницу по сравнению с 1310 годом удвоились, из-за чего сицилийское зерно теряло долю рынка даже в редкие годы хороших урожаев[368].

Все это ускорило миграцию крестьян в города и подорвало состояние мелких землевладельцев. Доходы дворян на протяжении 1320-х годов постоянно снижались, а в 1330-х годах буквально рухнули. Даже Франческо Вентимилья, один из самых богатых баронов, столкнулся с серьезным падением своих доходов. Подсчет доходов и расходов его обширного графства Джерачи в конце года, сделанный его magister procurator и magister rationalis в начале 1322 года (за период с 1 сентября 1320 года по 31 августа 1321 года), показал, что его чистая прибыль составила всего 64.15.00[369]. Если бы не доходы, которые Франческо получал от своей юрисдикции над графством (платы за отправление правосудия, эксплуатации мельниц, печей и т. п.), составлявшие в совокупности чуть более четверти его доходов, он понес бы большие убытки. Другими словами, даже этот могущественный граф с его огромными владениями на одних из самых плодородных земель в королевстве, с его разнообразным производством зерна, вина, солонины, сыра, шерсти и кожи обнаружил, что его доходы от сельского хозяйства составляют менее 75% от его ежегодных расходов. Падение рыночной стоимости ферм было просто поразительным. В 1321 году общий доход двух связанных между собой фьефов Феминино и Венерозо, расположенных неподалеку от Кастроджованни, составлял 85.00.00, а в следующем году они были обменены на фьеф близ Чефалу, доход от которого составлял менее половины этой суммы[370]. Неурожай 1322 года вызвал столь масштабный голод, что весь экспорт зерна был остановлен[371]. Немногие дворяне имели столь разнообразные ресурсы, как крупные бароны, и поэтому перед ними встал простой, хотя и суровый выбор: либо найти новые источники дохода, либо отказаться от владения землями. Некоторые пытались получить новые источники дохода, захватывая земли, которые обещали принести более высокую прибыль. Другие требовали от правительства права осуществлять над своими фьефами именно те права, которые великие магнаты, такие как Вентимилья и Кьяромонте, имели над своими[372]. Многие, как мы уже видели, активно переселялись в города, чтобы взять на себя административные, военные и полицейские функции.

Все это вместе взятое имело очень пагубные последствия для сельской местности. Баронские вымогательства незаконной платы, в знак признания их фактического владения землями, стали обычным явлением в горных районах, где сама удаленность от правительства позволяла им так же легко избегать наказания, как и их жертвам было трудно уклониться от новых требований. Случалось, что бароны даже захватывали и удерживали правительственных чиновников для получения выкупа[373]. В 1325–1326 годах, во время вторжения анжуйцев, многие бароны требовали деньги за то, что позволят крестьянам укрыться за стенами их замков. Жертвами вымогательства становились и сами бароны. Например, чиновники Кастроджованни воспользовались хаосом, чтобы отстоять свое право взимать новые налоги с местных владельцев фьефов[374]. В конце концов экономический коллапс и война согнали с земли столько людей, как крестьян, так и дворян, что король назначил целый новый корпус сборщиков феодальных податей, наделенных особыми полномочиями и занимавшихся исключительно конфискацией имущества любого фьефа, большого или малого, чтобы собрать доходы, необходимые для оплаты растущих расходов королевства на внешние войны. Слишком часто бароны уходили от уплаты налогов "посредством фиктивных договоров", то есть отчуждая все или часть своих земель отсутствующим членам семьи (обычно младшим сыновьям или братьям, ушедшим в море или на службу в один из городских муниципалитетов), на которых формально лежала обязанность по уплате. Отныне, если налоги не выплачивалась в полном объеме в положенное время, новые чиновники короля просто конфисковывали все инструменты, оборудование, скот, продукты питания, белье, промышленные товары, наличные деньги или ценности, которые они находили в замках и домах[375]. Нет никаких свидетельств того, что такие жесткие меры привели к росту доходов, в которых так нуждалось правительство, поскольку депопуляция и упадок экономики сделали это практически невозможным. Вместо этого они спровоцировали лишь недовольство и гнев, которые переросли в полномасштабное восстание, поводом к которому послужил мятеж Джованни Кьяромонте.

Несмотря на многообещающее начало, сельский мир с середины царствования стал напоминать жестокое, бедное, пустынное место. Междоусобные войны, последовавшие за смертью Федериго, нанесли сельской местности гораздо больший ущерб, чем когда-либо наносила Война Сицилийской вечерни, и вполне могли стать причиной окончательного разорения внутренних районов. Но позитивные изменения, начавшиеся после 1296 года, и особенно после 1302 года, в создании рынка недвижимости, перестройке землевладения для более эффективной организации сельскохозяйственных инвестиций, масштабном внедрении новых культур и увеличении поголовья скота, снижении тарифов для сохранения доли заморских рынков — все это помогло сельскому миру оправиться даже от дикости междоусобных войн 1337–1396 годов. Представление о скрытом потенциале земли и об изменениях, произошедших за время царствования Федериго, дает противоречивый и проблемный документ, включенный в антологию нарративных источников XVIII века Розарио Грегорио и неоднократно обсуждавшийся впоследствии[376]. Это подробный каталог владельцев баронских фьефов в королевстве Федериго и феодальных повинностей, причитающихся короне. В данной книге он представлен в виде Таблицы 4.

Однако с этим каталогом имеются проблемы. Во-первых, это проблема его датировки[377]. Грегорио озаглавил его Descriptio feudorum sub rege Federico (Описание феодальных владений при короле Федериго) и использовал исходный материал из еще более старого издания, опубликованного в Риме в 1692 году, под названием Sicilia nobilis (Сицилийское дворянство)[378]. Он датирует каталог 1296 годом, но это невозможно, поскольку там фигурирует королева Элеонора, а она появилась на острове только в начале 1303 года. В то же время среди владений Элеоноры указана terrа Авола, но это место было пожаловано принцу Гульельмо в 1336 году в качестве части его апанажа. Петтинео фигурирует как фьеф Франческо Вентимилья, а поскольку он приобрел его только в 1334 году, то можно предположить, что в каталоге представлена картина владений в последние два-три года царствования Федериго; однако Кефала (в Валь-ди-Мазара близ Викари) принадлежала Николо Аббате, выходцу из влиятельной баронской семьи, традиционно проживавшей в районе Трапани. Николо продал фьеф Джованни Кьяромонте в 1329 году. Следовательно, несколько более ранняя дата кажется оправданной. Но если представленные данные вызывают сомнения, то и опущенные тоже. Например, в начале 1327 года Николо Аббате и его брат Энрико уладили давний спор