Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

По состоянию на 1 октября 1926 г., в Китае в составе Центральной пекинской резидентуры числился 51 секретный сотрудник, «некоторые из них работали со значительными перебоями».

За 1925–1926 операционный год Центральной пекинской резидентурой было получено всего 662 материала, из них весьма ценных – 15, ценных – 518, малоценных – 118 и бесценных – 11.

«Работа резидентуры в Китае происходила за текущий год в совершенно исключительных условиях. – Отмечалось в Отчёте о состоянии агентуры IV Управления штаба РККА на 1.X.1926 г. – Происходящая гражданская и антиимпериалистическая война в Китае, усиление и расцвет нашей активной политики заставили резидентуру работать, в первую очередь, по линии обслуживания повседневной работы руководящего центра в Пекине. Резидентура играла отчасти роль разведотдела штаба в период военных действий. Расширен был до колоссальных размеров обрабатывающий информационный аппарат, который снабжал руководящих лиц нужными текущими сведениями и сводками. Исполнялись отдельные задания, не имеющие подчас для Москвы особого интереса, а нужные лишь местному руководству. В качестве источников нужно было использовать все наши официальные возможности, все наши ячейки в отдельных революционных армиях, а также легальную информацию. При таком характере и темпе работы, постановка агентурной сети не могла быть удовлетворительной и не могла идти по той линии, которая бы удовлетворила бы Москву. В оперативных целях производилось насаждение отдельных агентов и представителей в отдельных провинциях Китая на театре военных действий и в местах расположения противника. Обстановка военных действий мешала насаждению агентуры более глубоко в центрах противника. Лишь северная часть Китая – Маньчжурия, как менее затронутая гражданской войной, дала в этом отношении некоторые достижения в виде отдельных агентов в Мукдене и в Харбине.

Юг Китая в виду наличия легальных возможностей, освещался официальными источниками и при содействии Разведотдела Кантонской армии».

Подводя итоги произошедшим событиям в Китае, в Отчёте был сделан вывод, что ряд неудач может быть объяснён до некоторой степени и отсутствием надлежащей информации, касающейся более общих и серьёзных вопросов политики Китая. Поскольку слабая постановка «такой глубокой агентуры» вытекала из оперативного уклона китайской резидентуры и поскольку, с другой стороны, этот уклон отвлекал в значительной степени внимание от освещения вопросов, «связанных с обороной СССР, а, в первую очередь, освещение Маньчжурии и вопросов японской экспансии на Дальнем Востоке» – то было принято решение о разделении работы в Китае по зонам. Согласно проекта такого «районирования», резидентуре в Харбине предоставлялась работа на Маньчжурию с уклоном в сторону освещения вопросов, связанных с обороной границ Советского Союза, а Пекинской центральной резидентуре – работа в собственно Китае с точки зрения освещения внутрикитайских событий и с «нажимом» на вопросы политические и военно-политические, «необходимые для нашей китайской политики».

Общая оценка работы резидентуры со стороны III-го (Информационного) отдела указывала «на сравнительно удовлетворительную военную информацию, давшую довольно полную картину военного положения, слабость экономической информации, поскольку в ней преобладает легальный материал и недостаточность общеполитической информации».

По состоянию на 1.Х.1926 г. на Центральную резидентуру в Пекине замыкался и резидент «под крышей» сотрудника Генконсульства в Шанхае Его агентурная сеть состояла из семи агентов (№№ 1321, 1322, 1324, остальные четыре – без номера).

Предполагалось, что происшедшее к концу отчётного года – 1926 г. – подчинение резидентуры в смысле общего руководства военному атташе – Р. В. Лонгва, имеющему большой агентурный опыт, даст возможность согласования информации по всем линиям и, по всей вероятности, усилит агентурный аппарат.

Следствием подведения итогов деятельности Центральной пекинской резидентуры и сделанных предложений о «разделении работы в Китае по зонам» явилось «разукрупнение» этой резидентуры. Харбинская резидентура была выведена из подчинения пекинского центра и подчинена непосредственно IV-му Управлению Штаба РККА. Ей было предписано руководить работой резидентур в Маньчжурии и освещать вопросы, связанные с обороной СССР. В непосредственном подчинении Центральной пекинской резидентуры были оставлены только четыре резидентуры (в Калгане, Шанхае, Тяньцзине, Ханькоу). Резидентуры в Кантоне (резидент Велин, «Дмитрий») и Урге были подчинены IV-му Управлению, а резидентуры в Кайфыне, Чифу, Чанше и Хайларе были ликвидированы. Вместе с тем пекинская резидентура продолжала поддерживать связь с резидентурами в Маньчжурии и Корее.

Подобные решения не устраивали военного атташе в Пекине и прибывшего нового «центрального» резидента.

24 ноября 1926 г. Лонгва и Огинский докладывали из Пекина:

«Обследование работы Маньчжурии показало почти полное отсутствие агентуры, причём из имеющейся придётся ликвидировать около половины. Для постановки серьёзной и систематической работы в Маньчжурии, связанной с обороной Республики, необходим жёсткий постоянный контроль при соответствующем подборе работников. При таких условиях связи серьёзный контроль со стороны Москвы невозможен. Ввиду этого, соглашаясь в принципе с непосредственным подчинением Харбина Москве, просим агентуру Маньчжурии временно подчинить Пекинской резидентуре, которая передаст её Москве после того, как будет подобран аппарат и дано соответствующее направление работы. Требования Москвы по вопросам обороны Пекина известны. В целях объединения всей работы, связанной с обороной границ, считаем необходимым Сеул подчинить не Токио, а Харбину.

Для установления сразу чёткой организационной линии, просим в кратчайший срок сообщить решение Пекину и Харбину.

Просьба немедленно выслать деньги на агентурную работу всего Китая за ноябрь и декабрь месяцы».

«Мезенцев» – К. Е. Ворошилов, нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета СССР, «Яворский» – И. С. Уншлихт, заместитель председателя РВС СССР.

Лонгва и Огинский противоречили сами себе. С одной стороны, они утверждали «почти полное отсутствие агентуры» в Маньчжурии, а, с другой, просили «агентуру Маньчжурии временно подчинить Пекинской резидентуре».

Невзирая на открытие генконсульства СССР в Шанхае, резидент военной разведки под прикрытие должности генконсульства прибыл только спустя полтора года – в конце 1925 г. Такая задержка объяснялась, во-первых, отсутствием кандидата на эту должность. Вернее, кандидат уже был – И. Г. Чусов, но он находился в Харбине, и ему с лета 1925 г. искали замену. Во-вторых, это было связано с отсутствием должностей по линии НКИД. Наряду с элементарным невыполнением обещаний НКИД открыто противодействал ряду таких мероприятий, и поэтому решение вопроса о выделении «крышевых» должностей затягивалось иногда на годы. В Шанхае так и не была выделена Разведупру обещанная и многократно обговорённая должность вице-консула.

В связи с этим сложилась практика действовать на месте, не дожидаясь всяких оформлений, посылать работника под каким угодно видом. При этом признавалось, что хотя возможности направляемых разведчиков в представительства СССР без закреплённых должностей будут уже, но это будет целесообразнее, чем долгое выжидание. Именно так и произошло с Чусовым, который был направлен в Шанхай под «крышу» сотрудника генконсульства.

В состав шанхайской резидентуры «под крышей» генконсульства был включён и переводчик Г. Портнов. Среди агентуры числился белоэмигрант С. Гогуль. В конце июня 1926 г. в Шанхае была похищена дипломатическая почта из Владивостока, в которой были письма, устанавливавшие связь шанхайской резидентуры