Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

– Одень семейство как следует. Водки много не пей, а только в праздник.

Ну, мужик редко с лошадью зарабатывает такую сумму в месяц. Был, конечно, очень доволен, поправил свои дела, семью одел. Елим, весь перепачканный, так и отправился к себе обратно».

Инженер-металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, начинавший свою карьеру на уральских заводах, говорил о Елиме Демидове: «Глупый, ничтожный человек, съедающий результаты работы многих тысяч людей. И, тем не менее, мы усердно работали на этого паразита. Но вред его был не только в том, что поедал барыши. Это еще не так страшно. Вред его был в окружающей его публике, управлявшей заводами от его имени… Анекдотов о Демидовых в заводах была масса. Анекдоты эти передавались из уст в уста. Мы смеялись над Демидовыми, над их “дырявыми шелковыми карманами” и служили им. Работали на совесть от мала до велика. Для чего мы работали? Мы смотрели так: Демидовы, барыши, которые мы им давали, – это была жертва Молоху. Заводы работали, заводы процветали. Кормилось семьдесят тысяч рабочих. Это – главное и существенное, а Демидовы – неизбежное зло, на которое мы смотрели иронически. Эта философия помогла нам очень благожелательно относиться к населению заводов. Мы никогда не были жестокими, никогда не жали пота. Люди должны были достаточно зарабатывать для приличной жизни, остальное шло Демидову… Что же касается рабочих, то они считали заводы своими и барина Демидова своим. Его содержали, а сами кормились».

Сам же Елим Павлович вспоминал о знакомстве с заводами так: «Это было ужасно! Везде грязь, копоть. В цехах темень, невыносимые запахи и грохот. Жонес[92] повез нас на рудник, в шахту, куда спускался сам государь, но по дороге, слава Богу, экипаж сломался…» Помимо Нижнетагильского завода, были запланированы посещения Антоновского, Черноисточинского, Висимского и Нижнесалдинского заводов, но Елим избежал этого «ужаса», сказавшись больным.

18 апреля 1893 года в Исаакиевском соборе состоялось венчание Елима Павловича Демидова с Софьей Илларионовной Воронцовой-Дашковой, дочери министр Императорского двора и уделов Иллариона Ивановича Воронцова. Жениху шел двадцать пятый год, а невесте – двадцать третий.

Одним из поручителей со стороны невесты был великий князь Сергей Михайлович, двоюродный брат императора Александра Третьего, с которым граф Воронцов-Дашков был, что называется, на короткой ноге – дружили семьями.

Рюриковичи, князья Дашковы, объединились с графским родом Воронцовых, происходившим из мелкопоместного дворянства, в 1759 году, когда подруга императрицы Екатерины Второй Екатерина Романовна Воронцова вышла замуж за князя Михаила Ивановича Дашкова. Их сын Павел, не имевший прямых наследников, завещал свое имущество графу Ивану Илларионовичу Воронцову, который приходился его матери внучатым племянником. За пресечением рода князей Дашковых император Александр Первый в 1807 году позволил Ивану Илларионовичу Воронцову именоваться графом Воронцовым-Дашковым. Воронцовы-Дашковы считались одними из крупнейших землевладельцев империи, так что о браке Елима и Софьи можно сказать «деньги к деньгам».

В 1901 году по протекции тестя Елим Павлович был назначен егермейстером Императорского двора. Обратите внимание – «был назначен», то есть поступил на придворную службу, а не просто получил звание в виде награды. В рамках своих обязанностей Елим Демидов, в частности, организовал охотничий заказник в богатом дичью Лагодехском ущелье. Говорят, что на улице Важи Пшавелы в городе Лагодехи сохранился охотничий домик, служивший резиденцией Елима во время его редких приездов в заказник. А император Николай Второй, для которого все и создавалось, сюда так ни разу и не выбрался. Но это не так уж и важно, важно то, что природоохранный режим, введенный в императорском заказнике, поспособствовал сохранению местной фауны и флоры.

У Елима Павловича было два увлечения – охота и шахматы. Тагильчанин Василий Дмитриевич Белов, некоторое время занимавший должность управляющего главной демидовской конторой в Петербурге и хорошо знавший Демидовых, отзывался об увлечении Елима охотой довольно снисходительно: «Несмотря на то что охотничьи экспедиции Елима Павловича готовились очень тщательно и результат порою был великолепен, все это больше походило на игру взрослого человека, впавшего в детство, нежели на серьезное научное предприятие. Все шесть книг, изданные им, скорее можно было отнести к жанру дворянской мемуаристики, которая в те годы стала невероятно популярной в провинциях Империи». Впрочем, эта «мемуаристика», издававшаяся в Лондоне на английском языке и дополненная большим количеством интересных фотографий, была полезна тем, что расширяла представление иностранцев о России и о ее природных богатствах, выражаясь современным языком, работала на имидж страны.

Интерес к шахматам привил Елиму дядюшка Юрий Степанович. Надо сказать, что если бы Елим Демидов уделял своим заводам столько же внимания, сколько он уделял шахматам, то вместо упадка на заводах наблюдался бы прогресс (правда, в 1918 году все закончилось бы той же национализацией, поскольку император Николай Второй по части управления полученным от отца наследством сильно походил на Елима).

Елим изучал теорию шахмат, для чего собрал большую тематическую библиотеку, участвовал в турнирах, многие из которых сам и спонсировал, писал статьи на шахматные темы, переписывался с известными гроссмейстерами… «С господином Демидовым меня познакомил Бертольд[93] на одном благотворительном турнире в Париже, – вспоминал Эмануил Ласкер, второй чемпион мира по шахматам, сохранявший это звание на протяжении двадцати семи лет. – Он весьма хорошо играл сам, но большим удовольствием было беседовать с ним о теории шахмат и перспективах их развития. Мы расстались как добрые друзья, а через полгода или чуть больше я получил от него письмо, в котором содержалось приглашение в Санкт-Петербург… Уже в России мне сообщили, что наше размещение и передвижение было полностью оплачено князем. Он же выступил соучредителем призового фонда». Благотворительность Елима Демидова не ограничивалась одним лишь спонсированием турниров. Он оказывал материальную поддержку талантливым шахматистам, помогал нуждающимся. Так, например, узнав о бедственном положении вдовы и детей умершего в нищете первого чемпиона мира Вильгельма Стейница, Елим Павлович назначил вдове содержание и оплатил обучение детей.

Знание шахматной теории и умение хорошо играть в эту мудрейшую из игр предполагает наличие глубокого ума, но сохранившиеся путевые записки Елима Демидова никакой глубины не обнаруживают – одно лишь простое изложение фактов, без выводов и обобщений, к которым так располагают путешествия. Судите сами.

«13 мая мы выехали из Петербурга – я, жена, доктор и мой лакей Кристо и на следующее утро были в Москве, где на вокзале встретились с нашим переводчиком Джозефом.

Мы позавтракали в Славянском базаре с Литлделем и его женой и обсудили вопросы предстоящего путешествия. У них был слуга Габриэль, с которым они раньше ездили на Кавказ.

Мы решили отплыть на пароходе из Нижнего, в то время как наш багаж, составлявший целую тонну, плыл на другом пароходе – до Тагила, где было наше фамильное имение и где мы хотели отдохнуть перед путешествием на Алтай.

15 мая были в Нижнем