Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

«была необычайно красива, дивно сложена, довольно высокого роста, ее черные глаза, глубокие и страстные, придавали ее изящному лицу из ряда вон выходящую прелесть; звук голоса ее был методичен, и на всем существе ее была наложена печать какого-то загадочно-сдержанного грустного чувства, очень обворожительного». Правда, дошедшие до нас фотографии не создают столь восторженного впечатления – изображенную на них женщину можно назвать не более чем «миловидной», но, возможно, Мария Элимовна просто не обладала фотогеничностью.

В 1862 году восемнадцатилетняя Мария Мещерская стала фрейлиной императрицы Марии Александровны, супруги Александра Второго и матери Александра Третьего. Очень скоро на нее обратил внимание великий князь Александр Александрович. Вспыхнувший роман грозил обернуться серьезными последствиями. «Я ее не на шутку люблю, и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился, и уверен, что она была бы совершенно согласна… – писал о княжне Мещерской в своем дневнике будущий император. – Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможность, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar[88], которую не могу любить и не хочу… Может быть, это будет лучше, если я откажусь от престола… Я не хочу другой жены, как М. Э.». Александр и впрямь был готов пожертвовать престолом ради любви, но император с императрицей не допустили подобного безумства, и в октябре 1866 года цесаревич женился на Дагмаре Датской, как того хотели его родители. Любовь к прекрасной княжне сохранилась в сердце Александра Третьего до конца его дней, о чем свидетельствуют некоторые дневниковые записи…

Александр женился на Дагмаре, а Мария в июне 1867 года вышла замуж за Павла Павловича Демидова. Судьбоносное решение было принято на третьем месяце знакомства – то ли Павел Павлович был настолько хорош, то ли Марии Элимовне не терпелось «утереть нос» тому, кто променял ее на корону. Надо признать, что брак благотворно подействовал на обоих супругов. Обожание, которым окружил жену Павел Павлович, способствовало лечению душевных ран – Мария Элимовна чувствовала себя сказочной царицей, все желания которой исполнялись словно бы по волшебству. В свою очередь, влияние Марии Элимовны побудило ее мужа остепениться и начать вести благопристойный образ жизни, оставив карты, кутежи и дуэли в прошлом.

Ангелы пели на небесах, радуясь счастью четы Демидовых, а дьявол, тем временем, плел свои козни… 25 июля 1868 года Мария Элимовна родила сына, а на следующий день скончалась от эклампсии. Это осложнение беременности считается опасным и в наши дни, а во второй половине XIX века с ним вообще не умели бороться… В утешение мужу осталось письмо, в котором Мария Элимовна благодарила его за все то, что он для нее сделал. Но при всем том на пороге смерти она сказала своей подруге Александре Васильевне Жуковской, дочери известного поэта, что никогда не любила никого, кроме цесаревича Александра.

Александр Третий провел на престоле тринадцать с половиной лет, немногим менее четвертой части всей своей жизни. Стоило ли жертвовать личным счастьем ради не очень-то долгого и не очень-то славного правления? Впрочем, не будем отвлекаться от нашей темы – жизни Павла Павловича Демидова. Внезапную кончину обожаемой супруги он переживал очень тяжело, настолько тяжело, что не хотел видеть своего первенца, считая его виновником смерти матери. Сын был назван Елимом (Элимом) в честь деда по матери. Выбор имени биографы объясняют двояко. То ли Павел Павлович желал почтить память покойной жены, назвав сына именем деда с материнской стороны, то ли имя сына было выражением почтения к семейству покойной супруги, в котором Павла Павловича не очень-то жаловали, поскольку при всей своей состоятельности он не мог сравниться с «упущенной партией» – императором Александром Третьим. Мещерские явно надеялись на то, что Александру удастся «и невинность соблюсти, и капитал приобрести», то есть жениться по любви, вопреки воле отца, сохранив при этом право наследования престола.

Ну а если бы вместо сына родилась дочь, то ее назвали бы Авророй. «С первого дня нашего знакомства с Павлом его матушка стала мне лучшей подругой и ангелом-хранителем, – писала Мария Элимовна одной из своих подруг незадолго до родов. – Она окружила меня своим сердечным вниманием и ненавязчивой заботой, и все, что я могу сделать в благодарность за все, так это лишь дать ее имя своей дочери. Но если по воле Божьей первенцем нашим окажется мальчик, то Павел предложил назвать его в честь моего батюшки, и был непреклонен в своем желании».

Заботы о маленьком Елиме взяла на себя Аврора Карловна, а когда мальчик подрос, к его воспитанию подключился троюродный брат Марии Элимовны Юрий Степанович Нечаев-Мальцов, крупный фабрикант и известный меценат, благодаря щедрости которого в Москве появился Музей изящных искусств имени императора Александра Третьего, известный ныне как Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. «Бабушка заменила мне мать, а дядюшка – отца, – вспоминал Елим Павлович. – Хотя я не могу сказать, что mon papa не был со мной ласков или невнимателен к моим капризам, но не случись со мной рядом моего любезного дядюшки, не знаю, что бы получилось из меня в жизни».

Павел Павлович горевал долго. «Он затосковал, бросил дипломатическую службу, поселился в Каменец-Подольске, где принял скромное место советника губернского правления, – пишет о Павле Демидове Василий Огарков, – но эта служба была слишком плохим лекарством от его тоски, и он ее скоро оставил, переселившись в Киев. Наступившая пора оживления в общественной жизни разбудила и в его нервной душе желание послужить родине. Наиболее честною и почтенною службою представлялась ему служба по выборам, как знак доверия общества к избраннику. И вот мы видим его в Киеве почетным мировым судьею, а потом и городским головою. В 1871 году он женился во второй раз (на княжне Трубецкой) и устроился на постоянное житье в Киеве. Такие люди, как он, много пережившие и испытавшие даже в молодости, нередко прибегают к религии как к средству забыться от тоски, отдав на волю высшего Существа свою исковерканную жизнь, причем нередко религия представляет для них тихое пристанище, в котором они успокаиваются. И вот мы видим часто Павла Павловича в келии ректора духовной академии, архимандрита Филарета, беседующим о божественных предметах».

В память о Марии Элимовне Павел Павлович построил в Париже трудовой дом для женщин, в котором могли находиться до двухсот пансионерок. В целом благотворительная деятельность Павла Павловича сильно уступала по масштабам тому, что делали его предки, но лучше меньше, чем ничего, разве не так?

Виллу в Довиле и только что построенный дворец в Париже Павел Павлович продал еще до свадьбы для того, чтобы удовлетворить очередные требования своих кредиторов, а в Вене никакой недвижимостью обзавестись не успел, так что европейской демидовской «базой» продолжала оставаться флорентийская