Читать книгу - "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина"

числе и против Германии, мы хотим мира». Вместе с тем он отметил, что договор с Германией должен быть заключен лишь по договоренности с «нашими друзьями и с их согласия… Мы не станем это делать против кого бы то ни было и за спиной кого-либо». Бенеш обратил внимание на стремление укрепить Малую Антанту, но одновременно указал и на желание, чтобы все ее члены вместе или по отдельности тоже укрепили отношения с Германией.

Но германские представители не расстались с мыслью обсудить вопрос о положении немецкого меньшинства в Чехословакии. Бенеш заявил (время было позднее), что к этому вопросу можно будет вернуться в ходе дальнейших переговоров, но добавил, что все существенное в данной связи он уже сказал в Либерце: «Мы признаем право Лиги Наций. Мы готовы принять ее полный контроль. Международная общественность подпадает под влияние агитации и травли, но даже в Германии не знают о том, что здесь происходит в действительности. Мы этот вопрос разрешим и дадим немцам и национальным меньшинствам то, что им положено». Один день переговоров закончился, и Бенеш предложил, чтобы немецкие представители отправились в Берлин и там доложили об их результатах, чтобы затем продолжить обсуждение всех интересующих обе стороны вопросов. Так и произошло. Маетны сообщил в Прагу о положительной реакции руководства рейха («канцлер Гитлер был доволен») на итоги встречи.

Президент понимал, что избежать разговора о положении немецкого меньшинства в Чехословакии не удастся. В Англии и Франции все большее число людей, в том числе в верхах, верило германской пропаганде и опасалось возможного военного конфликта между Германией и Чехословакией, могущего привести к европейской войне. Так, чехословацкому МИДу, например, стало известно мнение английского посла в Париже Дж. Клерка о том, что «в Лондоне опасаются, как бы жалобы судетских немцев на Прагу не были использованы Берлином в качестве предлога для начала спора с Чехословакией, тем более что в Англии есть много людей, в том числе и довольно известных, которые убеждены, что чехословацкое правительство не обращалось с судетскими немцами совершенно справедливо… Чехословакия обязана, как в собственных интересах, так и в интересах других народов, не дать Германии такого предлога»[309].

18 декабря 1936 г. состоялась вторая встреча Бенеша с вышеуказанными представителями Берлина[310]. Оба делегата сообщили, что Гитлер высказал в целом удовлетворение ходом переговоров и что теперь необходимо обсудить все оставшиеся невыясненными вопросы. Прежде всего, они касались судетских немцев. Бенеш снова повторил, что политика в отношении этой группы населения – чисто внутреннее дело Чехословакии, что она не может быть темой переговоров, но что он согласен проинформировать германских представителей о положении дел. Однако сначала президент решил поставить вопрос о расширении чехословацко-германских экономических связей, чтобы тем самым подчеркнуть, что вопрос о судетских немцах он считает последним, который может быть затронут в ходе «дружеской беседы». Но прежде Бенеш, упрекнув Германию в проведении «бессмысленной кампании» против Чехословакии, которая якобы «большевизирована», заявил, что «основная борьба против большевизма должна вестись на экономическом фронте» и что ЧСР никоим образом не заинтересована в «большевизации Германии, а совсем наоборот». Далее он проинформировал берлинских представителей о том, как пражское правительство смотрит на вопрос о судетских немцах, подчеркнув, что он решается и будет решен на основе чехословацкой конституции, «одной из самых справедливых в Европе, которую «признают и сами немцы». В ней зафиксирован принцип «Gleichberechtigung (равноправие) всех национальностей», «и я, как президент, требую от своих министров, чтобы они в своей политике этот принцип осуществляли. Речь идет о том, чтобы наши немцы, имея равноправие, пользуясь свободами парламентского режима, парламентским путем и в печати указывали на свои обиды, чтобы мы шаг за шагом устраняли эти несправедливости». Траутманнсдорф и Гаусгофер обвинили чехословацкую национальную политику в том, что она направлена на чехизацию областей с немецким населением. Бенеш, не отрицая того факта, что за время существования республики была осуществлена «так называемая чехизация» и что этот процесс продолжается, заявил, что «это процесс социологический, политический, экономический, процесс, который невозможно удержать, поскольку он имеет глубокие основания во всем развитии и условиях нашего государства, и должен таким образом приниматься как таковой». Немцы не хотят понять, что это результат внутренней миграции населения, что подтверждается, в частности, на примере изменений, происшедших в численном и национальном составе жителей Брно, Братиславы, Годонина и других городов. «Я констатировал, что немцы преувеличивают, когда во всем видят политику. Это – естественные вещи, неудержимые… это происходит всюду, где индустриализируется некая территория и где существуют рядом находящиеся менее развитые сельскохозяйственные районы. Другими словами: чем больше немецкая пограничная территория будет экономически процветать, тем туда будет больше проникать чешский элемент».

Далее Бенеш указал на то, что в случае подписания договора о ненападении с Германией, он не должен содержать требование, чтобы Чехословакия вышла из Лиги Наций и отказалась от своих союзнических обязательств. Он выразил мнение, что такой договор должен основываться на прочной основе, а не носить сиюминутный характер, отвечающий лишь «моментальной ситуации», что он должен исходить из договора, подписанного между Германией и Чехословакией 16 октября 1925 г. в Локарно и до сих пор не потерявшего силу. «После некоторого колебания, – значится в записи Бенеша, – оба заявили, что эта идея для них приемлема, что на этой базе договор мог бы быть построен». Президент заявил, что, по его мнению, соглашение «должно иметь форму юридического договора, а не декларации». Ответ гласил, что окончательное решение на этот счет может принять только Гитлер. Но немецкие переговорщики знали, что фюрер еще до их повторного появления в Праге отверг идею подписания договора о ненападении с Чехословакией[311]. Бенеш же этого не знал и поэтому предложил им перечень пунктов, который мог бы содержать эвентуальный договор, который вскоре был оформлен президентом в виде проекта, содержавшего 6 статей. В первой из них говорилось о необходимости исходить из положений договора от 16 октября 1925 г. Во второй подчеркивалась необходимость соблюдать суверенитет другой стороны и не вмешиваться в ее внутренние дела. Таковыми значились все вопросы, «которые международное право считает исключительно правомочиями государства, включая форму их политического и социального устройства». В статьях третьей и четвертой говорилось о постоянном развитии, углублении и укреплении добрососедских отношений между обоими государствами, о расширении и упрочении их экономических и торговых связей. Стороны обязывались (статья пятая) все текущие вопросы, касающиеся их политических, экономических, культурных и иных связей, решать «в дружественном духе дипломатическим путем»[312]. По одним сведениям, подготовленный Бенешем проект никем никогда не обсуждался, по другим – он был сразу отправлен