Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

class="v">Что пень рогатый пуст внутри

И для винтовки – окна в нём,

И не одно, а три.

И впереди, и позади —

Всё видно, как там ни крути,

Со всех сторон готов встречать,

Попробуй, подойди!

Так вот какой он, мой окоп,

Он для фашистов – гроб!

22 октября 1942

Ноябрь

Я прожил год,

Во всём изверясь;

Всё жило

Вне своей семьи:

Не лиловел весною вереск

И гнёзд не вили соловьи.

Трубя быком,

А не курлыча,

Людей клевали журавли,

И странно было их обличье

Крылатых странников земли.

И ветер был,

И не хватало

Нам воздуха,

И жгло глаза,

И мёртвой ржавчиной металла

На травы падала роса.

Нет,

Я ни в чём не ошибался,

Всё в мире

Было невпопад,

Пока

Противокурсным галсом

Не хлынул в степи Сталинград.

Кренясь

Кривым крылом на юге,

Он,

        выходя из боя в бой,

Пошёл навстречу

        крепкой вьюге

Ноябрьской далью голубой;

И те, о ком

        не мог жалеть я,

И те,

        с кем снежных баб лепил,

Живыми шли в тысячелетья

За мёртвой гранью Фермопил.

А снег валился

        звёздный,

               пьяный

И всё запорошил. К утру

Лиса заснеженной поляной

Прошла, седая на ветру.

И доброму,

        живому зверю

Обрадован,

        стою, замлев,

В серебряном лесу

И верю,

        что было

               детство

                       на земле.

3 декабря 1942,

Разъезд № 9 под ст. Неболчи

Наша оборона

Сосен оснежённые короны

Машут горностаевой полой.

Над ходами нашей обороны

Ходит снежный ветер нежилой.

Только это кажется снаружи,

А на самом деле мы сплели

Переходы тоньше тонких кружев

В потаённой глубине земли.

И живёт, живёт любая жилка,

Каждый ровик, вьющийся сквозь лес;

Если в нём не мина – так бутылка

Со смертельным пламенем КС.

Мы затем плели окопы эти,

Крепче и хитрее паутин,

Чтоб сквозь их раскинутые сети

Немец не прорвался ни один.

Мы и сами поклялись держаться,

За свинец – свинец, за брата – брат.

Биться так, как бились сталинградцы,

Грудью защищая Сталинград;

Чтобы, в магазин загнав патроны,

В некий час, когда настанет срок,

Из неколебимой обороны

Лавой на закат пошёл Восток.

А пока – морозные короны

Тихих рощ,

И на путях врага —

Наша огневая оборона,

Как броня, зарытая в снега.

6 декабря 1942

Открытое письмо

Не в том, что ты была горда

Начало всех начал,

Не в том, что пела ты, когда

Я злился и молчал.

Да и не в кротости твоей

В какой-то нежный миг:

Другие были понежней —

Я не запомнил их…

И, если уж на то пошло,

Несчастным самым днём

Ни разу мне не повезло

В сочувствии твоём.

И если даже был я тих

И молчалив как сом,

Когда от прихотей твоих

Всё мчалось колесом,

Тебя не трогали ни злость,

Ни жалоба моя,

И дело так тобой велось,

Как будто я – не я…

Одна, стараясь за троих,

Пугая и маня,

Клянусь, ты больше всех других

Помучила меня.

И если я, уставши ныть,

Без времени умру, —

Прошу друзей во всём винить

Твою со мной игру.

Мне было б лучше, может быть,

На это наплевать,

Себя забыть, тебя забыть,

Спокойно есть и спать…

Но дело в том, но дело в том, —

Как это объяснить? —

Что в мире, без тебя – пустом,

Мне нечем было б жить…

И если б я свободен был

От всей возни с тобой,

Меня бы первый фриц убил

В мой самый первый бой.

Но я за тем, воюя год,

Не вписан в мёртвый счёт,

Что полон рот с тобой хлопот

И – предстоит ещё!

И я, зови иль не зови,

Но будет по сему, —

Опять вернусь к моей любви,

К мученью моему.

Встречая каждую зарю,

Как близкой встречи весть,

За то тебя благодарю,

Что ты на свете есть.

12 декабря 1942,

Разъезд № 9 под ст. Неболчи

«Память…»

Память!

Всей своей далью и ширью

Ты лежишь перед этой строкой.

…Это было за быстрою Свирью,

Желтогривой лесною рекой.

Там ведут свои стаи на плёсы

Голоса лебедей-трубачей,

И бегут по лощинам берёзы,

Словно вестники белых ночей;

И как гусли поёт на откосе

Ветерком продуваемый лес,

Струны бронзовых мачтовых сосен

Натянув от земли до небес.

Только изредка хвойная тропка

Над водой, словно змейка, мелькнёт

И опять торопливо и робко

В неприметный нырнёт очерёт.

Даже конному суток не хватит

От деревни одной до другой:

На сто вёрст полусгнившие гати

Колесят по болотам дугой.

В тех лесах через тину и воду

Стлань стелили под звон топора

Мы, солдаты сапёрного взвода,

Прямоезжих дорог мастера;