Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

Смерть его – в крепких руках

Твоих.

Если ж ты дрогнул в бою – ты сам

Родину продал немецким псам.

Если ты отступил,

То ты

Кровью друзей окропил

Цветы,

Вырубил сад, тополя

Свалил,

Белой пшеницы поля

Спалил, —

Смертью родных себе жизнь купил,

Если ты отступил.

Если ты отступил

В бою —

Немцу жену уступил

Свою,

Сжёг старика-отца

На костре,

Рабство сулил до конца

Сестре,

Своей рукою детей убил,

Если ты отступил.

Если ты отступил

Лисой,

Матери взор ослепил

Слезой,

Продал отчизну свою

За грош —

Трусом в родимом краю

Умрёшь.

Люди забудут, где дом твой был,

Если ты отступил!

Но не поверю, чтоб стало

Так! —

Вынесем, выдержим сталь

Атак;

Выстоим вместе —

И я, и ты,

Воины чести

И правоты —

Родина в самый тяжёлый миг

Не устыдится сынов своих!

Мы, и погибнув в боях

За дом, —

Смертью на вражьих путях

Взойдём,

Гибелью глянем на них

Из трав,

Смерть свою жизнью живых

Поправ,

Кровью клянёмся родным своим:

Мы не отступим! Мы устоим!

21 июля 1942

Единственному сыну

Вот и любовь,

Что была – прошла,

Выпитая до дна.

Вот и виски у нас обожгла

Грустная седина.

Но,

Отчуждённый в полночный миг

Нашей любви земной,

К солнцу поднялся её двойник

Сразу – тобой и мной.

Вот он

На тонкие ножки встал,

Крохотный… вот такой…

Вот он

До неба в окне достал —

Утро поймал рукой.

Звонкий,

Кудрявый, как ручеёк,

Всюду лепечет он…

Пьёт

        на путях

               кипяток-чаёк

Воинский эшелон.

В темени

Гнёзда ракет висят,

Бомбы идут ко дну…

Если в минуте

Секунд – шестьдесят,

Дайте прожить одну!

Дайте сказать,

А потом – хоть в дым!..

– Маленькая. Моя.

Смерть подступает.

Но мы – победим,

Пусть умираю – я.

Сын! Мы растили его – своим…

Что же, родная, благословим!

26 июля 1942

Песня

Словно пух лебедей с поднебесья,

Словно яблони цвет – на ладонь,

Опустись, моя тихая песня,

На вечерний серебряный Дон.

Там в заливах, зарёй застеклённых,

Полумесяц татарский, кривой;

На прибрежных ракитах и клёнах

Задремал ветерок степово́й.

Всё, что сердце навек полюбило,

Отыщи, если сможешь найти…

Но гремит колокольное било,

Красным дымом закрыты пути.

И под медные крики набата,

Пригибаясь к земле на бегу,

Наших воинов красных отряды

Заступают дороги врагу.

Осени, моя песня, крылами

Опалённые головы их,

Чтоб ни сумрак могильный, ни пламя

Не затмили дороги живых.

Помоги им в тяжёлых атаках,

Чтобы гибель у Дона обрёл

Чёрный крест на грохочущих танках

И на знамени черный орёл.

Немец ломится – бей его в сердце!

Сам умри, а его – повали!

Чтобы вдосталь отведали немцы

Кровью политой русской земли.

Лишь одна суждена нам награда,

И она, словно жизнь, велика:

Нам под пулями выстоять надо,

Чтоб не жить на коленях века!

«Когда я узнал под шрапнелью…»

Когда я узнал под шрапнелью,

Кого мой свинец отыскал —

Лица над зелёной шинелью

Кровавый, небритый оскал,

Я вспомнил не Ялту ночную —

Гнездо самоцветных огней,

Где море касалось, ревнуя,

Твоих полудетских ступней,

А как я держал незнакомо

Комочек, пищавший в пуху,

В подъезде родильного дома

На мартовском талом снегу.

Беде, что ему угрожала,

Косматое сердце прошить

Свинцом или жалом кинжала, —

Для этого стоило жить!

17 октября 1942

В атаке

Бросается снова за ротою рота

На страшный, на чёрный бугор,

Сквозь узкие щели немецкого дзота

Рычат пулемёты в упор.

Но мы и под пулями плеч не сутулим,

Ведь с нами – легка и быстра —

Навстречу победе, не кланяясь пулям,

Идёт молодая сестра.

И каждый далёкое милое имя

В душе произносит сейчас,

Как будто глазами её голубыми

Вся родина смотрит на нас.

21 октября 1942

Окоп

На перекрёстке волчьих троп

Я откопал окоп:

Здесь волк двуногий не пройдёт,

Он встретит пулю в лоб.

Когда вступает ночь на пост

И тьма стоит до звёзд,

Лопатой малой я успел

Зарыться в полный рост.

Один топор со мною был,

И я, без всяких пил,

Сосновым толстым кругляшом

Свой бруствер укрепил.

Я для патронов сделал склад,

И на окоп навёл накат,

Чтоб как-нибудь меня не смог

Достать гранатой гад.

Потом засыпал всё землёй

И верхний чёрный слой

Покрыл опавшею листвой

И жёлтою травой.

Когда забрезжил серый день,

Там, где трудился я, как тень,

Торчал из выцветшей травы

Один рогатый пень.

Попробуй, немец, рассмотри,