Читать книгу - "Другие времена. Антология - Антология"

на чистоту родного языка,

в который раз искать своё призванье,

искать, как клад.

Чтоб не найти пока.

20 апреля 2021

Светлана Фельде / Леверкузен /

Светлана Фельде родилась в 1967 году в России. Окончила факультет журналистики в Казахстане. Десять лет работала журналистом. В 1999 году переехала в Германию. Работала в газете «Восточный экспресс». Была редактором альманаха «Пилигрим». Автор пяти сборников рассказов. Лауреат литературных премий. В данный момент работает медсестрой в хосписе, живет в городе Леверкузене, Германия.

Записки у моря. Испания. Лето 20… года

* * *

Мы не знали, что в июне на Средиземном море сильно штормит. Ну, для нас — сильно. Волны накрывают с головой, валят с ног, соленая вода заливает глаза, короче, не поплаваешь. Нам это не нравится. А морю все равно. Оно свободно. Делает, что хочет. И все равно его любят.

Вот о такой любви между мужчиной и женщиной я всегда мечтала. Однажды меня любил некто поэт, с ним я могла делать все, что хотела. И он меня все равно любил.

А потом мне это надоело. И я перестала делать то, что хотела. Потому что просто больше ничего не хотела. Точнее, хотела совсем другого.

Но и поэту надоело. И он меня разлюбил. К лучшему, к лучшему…

* * *

Я тут, на пляже, в маленькой бухте между двух скал. В прошлом году я уже отдыхала здесь. Прошлогодние парни и девушки (из местных) предлагают массаж, очки, сумки, ананасы и арбузы.

— Ты не знаешь, как зовут того, с ананасами и арбузом? — спрашивает мама.

— Нет, не знаю.

И не хочу. Знание привязывает. Знание, знакомство — первый шаг в сторону от одиночества. Одиночество отступит на время, заполнится суетой, голосами, разговорами. А потом все смоет волной. Все. Кроме одиночества. Я его всегда несу с собой. И мне все равно, где быть одинокой. Но лучше, конечно, здесь — море, небо, солнце. И чужие голоса: «Саша, Саша, ты куда, я думала, ты башенки строишь…».

Но, быть может, на самом деле это — свобода. Люди часто называют одиночеством возможность не отвлекаться на то, что вообще не оставляет времени на самого себя.

* * *

Высшее блаженство — закрыв глаза, лежать на фланелевом одеяле, время от времени стряхивая песчинки с пальцев, слушать прибой. Молчать. Удивительно, но спутники все время пытаются развлекать тебя рассказами о соседке, точнее рассказывают, как она солит огурцы, еще хуже — пересказывают содержание фильма, задают вопросы, на которые нет сил отвечать. Хочется попросить, чтобы помолчали. Ведь молчание — это тоже общение.

Ну как ответить на вопрос о том, хорошо ли ты спала. Нет, я спала плохо. Я спала плохо, потому что много думаю. О разном. Тот, кто понимает это, не спрашивает меня, как я спала. Он разрешает мне молчать у моря.

Но я знаю, что потом, когда снова начнутся дожди и холод, потому что в нашей стране всегда дожди и холод, я буду мечтать об утраченном — одеяло, песок, прибой, соседка, огурцы, фильмы. Какая разница, какая разница… Главное, было море.

* * *

Странно, почему мне пляж испанского городка все время напоминает о Нем? О мужчине, вся моя личная жизнь с которым ограничилась гостиницами, долгими разлуками, ненужными — если честно — встречами и отношениями с другими мужчинами? А потом я поняла. Потому что у меня никогда не было с ним этого: банально проснуться рядом, банально пойти на завтрак, ни о чем не разговаривая, лежать рядом на песке, случайно касаться плеча, ноги, руки… Испанский пляж напоминает мне о том, чего не случилось.

* * *

У кромки воды стояла очень пожилая пара. Кажется, англичане. Он — то, что называется крепкий старик. Можно даже сказать — мощный. Она — маленькая, субтильная, чахлая почти что. Да еще и полукалека: ноги почти не несут. Короче, все время или палочка нужна, или надежная рука. С такими ножками, как у нее, сегодняшний мини-шторм — серьезное препятствие. Не войти в море. И уже тем более не выйти. Старик взял свою чахленькую на руки и минут десять нес подальше от берега, подальше от прибоя. Туда, где вода поспокойнее. Можно просто качаться на волнах.

Меня на руках носил только отец. Давно это было.

* * *

Раньше я не понимала: как можно жить без любви? Оказывается, запросто. Оказывается, чашка кофе к завтраку, персик-абрикос на оранжевой скатерти и целых десять дней не ходить на работу — это важнее любви. Потому что это возвращает тебе себя. Эта неспешность, размеренность, детали, запахи, ощущения, звуки. Все то, на что есть время. Оказывается, оно есть. Все то, на что есть силы. Оказывается, они есть. А не просто упасть и забыться сном, после которого не возвращаются ни свежесть, ни беззаботность.

Впрочем, все зависит от возраста. В тридцать лет я так не думала. И слава богу. Этого еще не хватало.

* * *

Мы всегда чем-то недовольны. Вот, например, мне казалось, главное — море. Если оно будет у моих ног, все остальное неважно. Главное — поскорее вон из страны почти вечных дождей и трехсот сорока дней в году серости. И вот оно у моих ног. И по-прежнему важно то, что давно уже должно перестать волновать. Какая разница, что думают о тебе люди? Ведь и ты о них что-то думаешь. Но им на это наплевать с самой высокой колокольни. Поэтому успокойся. Не суетись, смотри на море. Вот оно, тут. У твоих ног. Как ты и мечтала. И почему у меня всегда все не так, почему я всегда чем-то недовольна…

* * *

Много лет назад я не знала, как жить без одного человека. Теперь я уже много лет без него живу. И даже не скучаю. Зачем скучать по человеку, который не помнит, когда у тебя день рождения. А если ты ему звонишь раз в сто лет, он торопится, говорит глупости, спешит куда-то к другим людям, которым совершенно все равно, есть он или нет. Эти люди ему важнее тебя. Странно, непонятно, но — важнее.

Я не скучаю. Просто когда его нет рядом, все остальное обесценивается. И то, что я, нехотя или играя, говорила другим, на самом деле принадлежит только ему.

Но об этом не знает ни он,