Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

желания моего не отстать от предшественников в делах благотворения и пользы общественной. В этом заведении бедные люди могли бы получать ежедневную работу и заработок, не прибегая к постоянному способу испрашивать подаяние».

На устройство Дома трудолюбия Анатолий пожертвовал пятьсот тысяч рублей и вдобавок ежегодно выплачивал по двенадцать тысяч рублей на текущие расходы. Солидно для семнадцатилетнего отрока, не так ли?

Дом трудолюбия был открыт в 1833 году, и вскоре после этого Анатолий Демидов снова напомнил о себе, подарив Николаю Первому масштабное полотно Карла Брюллова «Последний день Помпеи», которое в наши дни хранится в Государственном Русском музее. Картина обошлась Анатолию в сорок тысяч франков (десять тысяч рублей), но дело того стоило, ведь для заводчика нет ничего дороже благоволения императора – как говорится, «когда солнце греет, то и земля рóдит».

Анатолий Николаевич Демидов родился 17 апреля 1812 года, став последним ребенком Николая Никитича и Елизаветы Александровны Демидовых. В четырехлетнем возрасте Анатолий потерял мать и перешел на попечение отца. Старшего своего сына Николай Никитич пустил по военной стезе (точнее, Павел сам попал на нее волею обстоятельств), а младшего готовил к управлению заводами, на которых Анатолий впервые побывал в девятилетнем возрасте. «В те дни я понял, откуда берет свое начало источник нашего благосостояния, – писал на закате жизни Анатолий Николаевич своему племяннику и наследнику Павлу, – а отец взял с меня слово быть всегда в курсе заводских дел и всеми силами поддерживать их работоспособность. Кажется, тогда я понял, что мое беззаботное детство закончилось навсегда». В 1823 году Анатолий поступил в Инженерную школу в городе Меце, а после окончания двухлетнего курса продолжил обучение в парижской Школе горной промышленности, где, к слову, обучались стипендиаты с уральских демидовских заводов. Здесь юный «принц» сдружился с одним из своих крепостных Фотием Швецовым, будущим управляющим Тагильского металлургического завода и членом Петербургского Императорского минералогического общества. Дружба с крепостным наглядно свидетельствует об отсутствии у Анатолия Демидова такого порока, как чванство.

После смерти отца Анатолий Николаевич помогал старшему брату в управлении заводами. Вместе они составляли весьма гармоничный тандем. Павел по натуре был консерватором и, при всей своей прогрессивности, с недоверием относился к различным новшествам, предпочитая восхищаться ими только после апробации. А Анатолий был восприимчив ко всему новому, он словно жил завтрашним днем, глядел в будущее. Именно Анатолий уговорил брата финансировать черепановский проект по созданию паровых машин, которым предстояло прийти на смену водяным колесам. Если принципом Павла было «лучшее – враг хорошего», то Анатолий делал ставку на лучшее и видел выгоды там, где старший брат их не усматривал. Павел Николаевич, мечтавший найти золото в Восточной Сибири, не сильно обрадовался, когда в 1836 году на Рудянском медном руднике при Выйском заводе нашли малахитовую глыбу массой более двадцати тысяч пудов. А вот Анатолий Николаевич, оценивший находку по достоинству, сразу же приступил к созданию гранильных фабрик по обработке малахита, которые, по сути, представляли собой небольшие мастерские. Фабрики появились в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге и обеих столицах. Анатолий Николаевич активно «продвигал» малахит как в России, так и за рубежом. Об успехе, которым увенчались его старания, нам напоминает Малахитовая гостиная Зимнего дворца, отделявшая парадные залы от личных покоев императрицы. Устройством гостиной руководил Александр Брюллов, старший брат живописца Карла Брюллова. «Войдя в этот храм богатства и вкуса, недоумеваешь, чему удивляться: роскоши материалов или роскоши мысли художника Брюллова», – писал литератор Александр Башуцкий. Не мешало бы заодно восхититься и щедростью братьев Демидовых, безвозмездно предоставивших Брюллову десятки пудов ценного материала. Ну а венцом «малахитовой эпопеи» стал фурор, который произвел в 1851 году на Всемирной выставке в Лондоне малахитовый кабинет, изготовленный на петербургской гранильной фабрике. Наградив кабинет медалью, Совет выставки признал его «наиболее достопамятным и необыкновенным явлением в истории промышленности».

«Ради своей выгоды старались Демидовы», – могут сказать некоторые. Да, разумеется, о выгоде своей представители этого славного семейства не забывали, но, одновременно с «продвижением» малахита, Анатолий Николаевич профинансировал совершенно альтруистический научный проект по исследованию природных и сырьевых ресурсов Новороссии, которой в свое время заинтересовался его отец. Речь шла не об изучении мест, прилегавших к демидовским экономиям близ Одессы, а об исследовании Приазовья и Крыма. К участию в экспедиции Анатолий Николаевич привлек более двадцати известных ученых, как отечественных, так и заграничных. Обошлась затея в четыреста пятьдесят тысяч рублей, но деньги явно были потрачены не напрасно – итогом проведенных работ стал четырехтомный отчет, опубликованный сначала на французском языке, а затем – на русском.

Анатолию Николаевичу было суждено стать первым князем в роду Демидовых. Титул ему принесла женитьба на племяннице Наполеона Бонапарта Матильде. Тем, кто сейчас в восхищении закатил глаза и подумал: «Ах! На племяннице самого Наполеона!» – предлагается выдохнуть и ознакомиться с обстоятельствами брака, который для Матильды и ее отца Жерома Бонапарта оказался гораздо более выгодным, нежели для Анатолия Демидова.

Начнем с Жерома Бонапарта. Если его старший брат Наполеон показал себя авантюристом высокого полета, то Жером до такого уровня недотягивал, он был обычным «искателем приключений на свою голову», причем – крайне беспринципным. В 1800 году шестнадцатилетний Жером начинает службу на флоте в звании лейтенанта, но вскоре оказывается в Соединенных Штатах Америки, где женится на дочери богатого балтиморского купца и в течение трех лет живет жизнью мирного обывателя. В 1805 году по требованию старшего брата Жером бросает жену и возвращается во Францию, где продолжает военную службу, но теперь уже на суше. Осенью 1812 года Жером был схвачен казаками генерала Матвея Ивановича Платова, основателя Новочеркасска. Платов было обрадовался тому, что сумел пленить самого Бонапарта, но Бонапарт оказался не тот да вдобавок имел неосторожность тыкать в глаза генералу полученным от старшего брата титулом короля Вестфалии[74]. Недолго думая, Платов приказал «выпороть плетьми короля Ерёму в назидание иным французишкам», после чего Жером был отпущен на свободу… Позор был изрядным, но выпоротый король сумел его пережить. В 1815 году король Людовик XVIII из вернувшейся к власти династии Бурбонов объявил амнистию всем сторонникам Наполеона. Жером Бонапарт присягнул на верность престолу одним из первых и был пожалован за это титулом графа де Монфор и владениями этого славного аристократического семейства. Только вот беда – первая же попытка выхода в свет с новым титулом обернулась для Жерома де Монфора публичным позором – парижская знать объявила бойкот новоиспеченному графу. Жерому с семейством пришлось переехать во Флоренцию, где бомонд был не столь щепетильным. Жил Жером на широкую ногу, как и подобало графу де Монфору, но при этом делам совершенно не уделял внимания и потому скоро прожился. Короче говоря, Матильда была дочерью малодостойного человека, возвысившегося только лишь благодаря покровительству старшего брата, да вдобавок еще и подчистую разорившегося. Король? Ага – король, поротый казацкими