Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

Полученного от отца наследства Павел Николаевич Демидов не приумножил нисколько – он только тратил. Пытался, правда, искать в Восточной Сибири золото, потратил на эту затею последние годы жизни и свыше двухсот тысяч рублей, но ничего не нашел – ни золота, ни каких-то других полезных ископаемых. Примечательно, что прибыль от новых рудников Павел Николаевич собирался использовать для улучшения быта ссыльнопоселенцев, среди которых было много декабристов. От верного слуги престола, обласканного двумя императорами, сложно было ожидать сочувствия к тем, кто пытался совершить переворот, однако же Павел Николаевич был милостив к падшим[70].

Завещания Павел Николаевич не оставил, но это обстоятельство не осложнило раздел его наследства. 10 июня 1842 года, после того как истек срок предъявления наследственных прав, Санкт-Петербургская палата гражданского суда утвердила наследниками Павла Демидова его вдову Аврору Карловну и сына Павла Николаевича, над которым по малолетству была установлена опека. Обязанности опекунов были возложены на Аврору Карловну и Анатолия Николаевича Демидова, но последний постоянно жил за границей и потому перепоручил опекунство графу Александру Григорьевичу Строганову, тому самому, в честь которого названо мясное блюдо бефстроганов[71]. Опекунские обязанности не должны передаваться «по собственному желанию» – если не можешь их исполнять, то просто сложи с себя. В мая 1843 года по предложению министра юстиции графа Виктора Никитича Панина Санкт-Петербургская дворянская опека вместо Анатолия Демидова назначила опекунами сенатора Дмитрия Петровича Бутурлина и камергера князя Григория Петровича Волконского, состоявшего в дальнем родстве с Демидовыми – его сестра была замужем за гофмейстером Павлом Дмитриевичем Дурново, сыном Марии Никитичны Демидовой и Дмитрия Николаевича Дурново.

Порой случалось так, что претензии на наследство предъявляли внебрачные дети, но по законам Российской империи внебрачные дети представителей привилегированных сословий не имели права наследовать статус и имущество своих родителей даже в тех случаях, когда были ими воспитаны. И вообще внебрачные дети могли наследовать отцам только в том случае, если были упомянуты в завещании, «автоматически» бастарды могли получать только имущество своих матерей. Недаром же известный юрист и публицист Константин Дмитриевич Кавелин писал в одном из своих очерков[72], что «относительно незаконнорожденных детей, правильнее сказать признанных незаконнорожденными, нет законодательства суровее и беспощаднее русского». Так что Николаю Дубовейеру светило получить только то, о чем в свое время распорядился Павел Николаевич, но стараниями Авроры Карловны он и этого не увидел. Кстати говоря, по законам того времени доля Авроры Карловны составляла одну седьмую часть недвижимого имущества, оставленного Павлом Николаевичем, а шесть седьмых частей (или восемьдесят шесть процентов) отходили Павлу Павловичу. Что же касается движимого имущества, то от него вдова получала четверть, а сын – три четверти.

Интересный факт. Ныне здравствующий принц Югославии и Сербии из династии Карагеоргиевичей Дмитрий, а также его брат-близнец Михаил и младший брат Сергей являются далекими потомками Павла Николаевича и Авроры Карловны Демидовых. Потомкам тульского кузнеца Демида удалось не только разбогатеть и стать дворянами, но и породниться с царствующим европейским домом (о чем будет рассказано в четырнадцатой главе). Более того – принц Димитрий имеет право первым наследовать российский престол в случае реставрации российской монархии. Вот как высоко вознесла судьба Демидовых! А начиналось все с ружей, которые понравились Петру Первому. «Отца отечества, Великого Петра положенны труды для общего добра…»[73]

Глава XI

Анатолий Николаевич Демидов

Одним из наиболее ярких эпизодов федоровского «Каменного пояса» является сцена прибытия Анатолия Демидова в Нижний Тагил: «Анатолий сидел в экипаже с гордо поднятой головой, в зеленой альпийской шапочке с пером и в короткой, до колен, шотландской юбочке.

– Бабоньки, гляди, что за диво – мужик в юбке! – закричали в толпе озорные заводские женки.

Зрелище и в самом деле было невероятное в этих краях. Мужики ухмылялись в бороды. Кержаки, встречавшие барина хлебом-солью, остолбенели. Раскрыв в изумлении рты, они смущенно смотрели на барина.

Демидов сидел в экипаже, закинув ногу на ногу. Полные колени и икры сверкали белизной. Барин, щурясь, вытащил из грудного кармашка монокль и ловко вставил в глазницу. По толпе прошел ропот недовольства. Анатолию казалось за двадцать лет, лицо было румяное, на щеке большая бородавка. Он насмешливо посмотрел на стариков и спросил управляющего:

– Это что за бородатые чучела?

Любимов нахмурился, но учтиво пояснил:

– Верноподданное население по русскому обычаю встречает своего господина с хлебом-солью! Дозвольте ручку! – Он осторожно взял Анатолия под локоток и вывел из экипажа.

Барин отодвинул стариков с подносом.

– Отойдите, я черный хлеб не ем! А-а! – обвел он толпу своим моноклем. Женщины прыскали в ладонь, смеялись над барином, с изумлением разглядывая его коротенькую шерстяную юбочку. Самые смешливые молодки прятались за спины мужиков. Хотя те и стояли с подобающим приличием, но внутри все ходуном ходило. И смешно и стыдно стало за Демидова!»

Смешно, в самом деле. Но не стыдно. Автору художественного произведения, пускай и «написанного на основе реальных событий», не может быть стыдно за вымысел, особенно если тот оживляет повествование. Но в реальности невозможно представить, чтобы в России середины XIX века здравомыслящий человек позволил бы себе показаться на людях в подобном виде. Что с того, что шотландские нехристи разгуливают в юбках? В Африке вон вообще листьями срам прикрывают. Но здесь не Африка и не Шотландия, а Россия… Точно так же невозможно представить, чтобы человек, знакомый с русскими традициями, оттолкнул бы поднесенный ему хлеб-соль со словами: «Отойдите, я черный хлеб не ем». Императоры ели – и ничего!

Приведенный эпизод хорош не только своей яркостью, но и глубиной. Сразу же становится ясно, что перед нами – чванный дурак. Дополняет впечатление фраза: «…глаза хозяина тщетно отыскивали миловидное личико среди женщин». «Шалый! Как есть шалый!..» – выносят мужики приговор молодому хозяину. Такое мнение об Анатолии Николаевиче Демидове бытовало на протяжении всего советского периода и успело пустить глубокие корни – надо же, как «выродились» Демидовы за полторы сотни лет, потомки только и могут, что пускать по ветру состояние, нажитое предками.

Признаем честно, что тратить деньги Анатолий Николаевич умел и любил. А чего стесняться-то при миллионных годовых доходах? Но тратил Анатолий не только на себя, правда, его благотворительная деятельность находится словно бы в тени того, что было сделано другими Демидовыми. А ведь Анатолий Николаевич много сделал на благо общества. И блестяще начал, подав в марте 1830 года императрице Александре Федоровне прошение, в котором говорилось: «Отец мой и брат имели счастье от избытков своих принести в дар отечеству жертвования. И столь драгоценный пример внушает и мне мысль при вступлении в права совершеннолетия учредить в столице заведение, которое могло бы принести существенную пользу и остаться памятником