Читать книгу - "Видеодром. Главные режиссеры мирового кино - Игорь Валентинович Мальцев"

И это радует.

Подвалы Зайдля

Если вы думаете, что только в России среди творческой интеллигенции принято ненавидеть свою страну и получать за это государственные деньги, то вы ещё не видели Австрию. Тут прекрасная актёрская традиция, и поэтому существуют такие реальные мировые величины, как Клаус-Мария Брандауэр, Надя Тиллер, Роми Шнайдер, Кристоф Вальц. И даже изобретательница Secret Communication System, используемой сегодня практически во всех системах связи, Хеди Ламарр тоже была австрийской актрисой. И Эмили Кокс. Кто сказал «Шварценеггер»? Если на то пошло, то Лариса Удовиченко с Ириной Купченко — тоже уроженки Вены.

Драматургическая традиция довольно локальная и периодически сугубо левая. Из литераторов мир смог запомнить только Захер-Мазоха, и то из-за термина «мазохизм», да Дюрренматта с Цвейгом (венгров с чехами времён империи не предлагать). Но есть потрясающий автор, писатель и драматург Томас Бернхард, читать которого — чистое, незамутнённое наслаждение (попробуйте только избежать вездесущей Риты Райт-Ковалёвой — это катастрофа). И этот автор всё своё творчество поставил на то, что современники назвали «очернением Австрии». Дело дошло до того, что он прямо запретил в завещании ставить его пьесы на территории родины. Кстати, умер он в своём домике на берегу озера в Гмундене. На родине.

Это он написал про Зальцбург, от которого млеют наши оперные туристы: «…если человек хочет учиться, заниматься, наладить свою жизнь, найти своё место в этом городе, прославленном во всём мире за красоту, ставшем центром так называемого высокого искусства благодаря ежегодным Моцартовским фестивалям, этот город для такого человека станет страшным, холодным, как смерть, музеем, собранием всех болезней, всех подлостей, где для него возникнут все мыслимые и немыслимые препятствия, беспощадно разрушая, глубоко оскорбляя его… в нём растёт отвращение к его жителям, погрязшим в трясине мещанской морали».

Бернхард не выносил одного из двух лауреатов Нобелевской премии по литературе в Австрии за всю историю — Петера Хандке, хотя они оба одинаково ненавидели свою страну. Правда, последний сделал всего две попытки пожить в Австрии, но оба раза сбежал оттуда под плевками коллег. Хотя из Германии ему тоже прилетало — от самого Гюнтера Грасса. В общем, трясина мещанской морали, о которой всю жизнь писал Бернхард, доконала и Хандке. Это всё было после 70-х, а с тех пор ничего хорошего, собственно, и не произошло.

А ещё в Австрии есть кино. Его притащил из Америки граф Александр Коловрат-Краковский и учредил первую кинокомпанию Sascha-Film. Вот с тех пор в этой стилистической парадигме и мыкается местное кино, где случаются прорывы, но только потому, что соседнее немецкое кино полностью лишено чувства юмора. Ну или юмор у него такой, что никому, помимо немцев, не доступен.

И был тут только один кинорежиссёр — Фриц Ланг («Метропролис», 1927), «М убийца» (1931)), да и тот снимал в Германии. Второй австрийский режиссёр и продюсер, который заставил о себе говорить не только салоны в лучших домах Каринтии и Штирии, — наш современник Ульрих Зайдль. Очень злоязыкий Зайдль — в полном соответствии с заветами Томаса Бернхарда, только в кино.

Чтобы въехать в творчество Зайдля, я бы посоветовал внимательно посмотреть фильм «Дети мёртвых» (2019) из программы Берлинского фестиваля. Снятый на основе совершенно дикого романа Эльфриды Елинек, где австро-немецкие зомби наказаны нашествием жертв холокоста, фильм расправляется с современной Австрией. Одна только поимка в кустах группы нелегалов, которые представляются беглыми сирийскими поэтами, чего стоит. Неважно, что у фильма есть два номинальных режиссёра. Тут продюсер Ульрих Зайдль, и это всё его личная телега и манифест.

Елинек была первым австрийским лауреатом Нобелевки по литературе. Это ещё та штучка — она была даже членом компартии и женой Хюнгсберга, композитора фильмов Райнера Фассбиндера. Наверное, вы видели фильм «Пианистка» с Изабель Юппер? Так это её книга на самом деле. И, как говорят, во многом автобиографическая. Этот нобелевский лауреат также свою страну не жалует, что уже совсем смешно: она отозвала все постановки своих пьес на родине и запретила ставить их впредь в Австрии.

Вполне возможно, что на мировоззрение Зайдля повлияли его родители, которые хотя и были врачами по профессии, в то же время оставались довольно жёстко религиозными католиками. И вообще в детстве Ульрих собирался стать священником, но пошёл в Венскую киноакадемию. А, как известно, венские академии — очень смешная вещь, они в своё время одновременно травили и Гитлера, и Фройда, находясь в полном когнитивном диссонансе. Надо полагать, это вообще базисный признак австрийского менталитета.

Наверное, поэтому мы не знаем, кроме Зайдля, ни одного выпускника Венской киноакадемии, а они есть. Каждый год. Зайдль снял две короткометражки: Einsvierzig («Сорок один» на каком-то совершенно убойном суржике немецкого, 1980) и «Бал» (1982) — про школьный бал в неком крохотном городе. Он с самого начала выбрал странный симбиоз игры и доку — да так, что иногда непонятно, что перед тобой. Но то, что там нет ни минуты украшения действительности, — это факт. Немудрено, что после академии он снял именно документальный полнометражный фильм «Хорошие новости» (1990) про драматическую разницу образа жизни тех, кто делает газеты, и тех, кто их продаёт. Понятно, что в 1990-м в Австрии жизнь тоже была не сахар, но всё-таки кто-то жил получше, а кто-то совсем на дне. Вот это всё и показывает Зайдль.

«Утрата — это ожидание» вышел в 1992-м. И опять непонятно, игровой это фильм или документальный. 1992 год, зима. Граница между Австрией и Чехией — два крохотных городка. В австрийском — вдовец, у которого заканчиваются запасы еды, что оставила умершая жена, и ему нужно искать новую жену. Он смотрит в бинокль на тётушек по другую сторону границы. А они в свою очередь обсуждают свои проблемы, мужей-алкоголиков, свою отсутствующую сексуальную жизнь и прочие радости деревенской жизни.

У нас бы это назвали «перестроечным кино».

Зайдль получает подряд пять заказов на телевизионное кино. В 1994-м вышли «Последние мужчины» — весь фильм в жанре «тестимониал». Правда, это ровно тот способ демонстрации актуальной жизни, какой ни одна страна про себя видеть не больно-то хочет. Но, с другой стороны, всё окупается тем, насколько автор жалеет этих людей и им сопереживает. Без истерики и соплей. Но сопереживает.

В 1995-м стало ясно, что как режиссёр Зайдль собрался задать перцу. Картина «Животная любовь» также состоит из человеческой мозаики: тут собраны очень негламурные, обычные люди с кучей проблем, которых объединяет одно — они любят своих домашних питомцев. Некоторые, я бы сказал, слишком интимно любят. Я