Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

И когда шарманка песенкою шаткой

Всхлипнула и смолкла, жалобно дрожа,

Маленькое тельце в маленькой кроватке

Трудно-трудно вытянулось, не дыша…

И сейчас же в комнате с грязными обоями

Смолкшей песни отзвуки горем обожгло, —

Бились, безысходными, стиснутые болями —

Это мама плакала – глухо, тяжело…

II

Магазин игрушечный полон светлых зайчиков,

Ты рукой в карманах трогал пятачки,

Выбирал весёлое самым лёгким пальчиком,

Тщательно осматривал, протирал очки…

С самой верхней полки вдруг, где из красной меди

Падали солдатики в спешенном строю, —

Засмеялся маленький плюшевый медведик,

Лапу тебе тряпочную протянув свою.

А потом по улицам (вечер дали скрадывал)

Шёл ты, пропуская лёгкие авто…

И медведик маленький радостно выглядывал

Из большой берлоги ватного пальто.

Дома пахло стружками и сосновым клеем,

Словно кто скворечницу делал по весне.

Гробовщик насвистывал… В темноте белея,

Гробик таял в сумерках, как согретый снег.

За стеной ругались сонные соседи;

Над твоей тоскою, как и в первый раз,

Хохотал беззвучно плюшевый медведик

С добрыми и глупыми бусинками глаз.

1939

Жить хорошо

Взлетели

Фабричные трубы

Почти

В небосвод снеговой,

Но листья

        железные

               дуба

Гремят и над их головой!

Он,

        древний,

               глядит на воскресник:

К подножью его

        поутру

Столетний литейщик —

               ровесник —

Привёл

        за собой

               детвору.

Дуб видит

        в ребячьих корзинах

Литые свои семена:

На землях

        далёких,

               низинных,

Зелёная встанет стена;

Как вешняя травка,

        не грубо,

Среди бесприютных песков

Поднимутся жёлуди дуба

Семейством упрямых дубков.

«С глухим замирающим свистом…»

С глухим замирающим свистом,

Весь рейд проходя напролёт,

Волна, натолкнувшись на пристань,

Звезду на куски разобьёт.

И брызнет зелёное пламя

В прибрежный нетронутый ил,

Где бриг, шевельнув парусами,

На тонких швартовах застыл.

Команде в пивнушках – свободней:

Полмесяца бриг простоит.

На бухте каната у сходней

Пьянеющей боцман сидит.

Квадратен и в гневе запальчив,

Жуёт он табачную гниль,

Покамест взволнованный мальчик

Снимает соломенный бриль.

И просит о чём-то,

Всё ниже

Склоняется голова.

Но боцман почти не расслышал

Смешные ребячьи слова:

Слегка покачнувшись, он поднял

Дубовую руку,

Рывок —

И мальчик свалился на сходни,

Щекою в табачный плевок.

И – тихо.

И ночь на исходе.

У сходен, на самой глуби

В прозрачную воду уходит

Измятый соломенный бриль.

Пускай тишина нарастает —

Тиши похоронной чета:

Здесь навек погибла простая,

Большая ребячья мечта.

Заснуло тяжёлое судно,

Плывёт в замирании ночь

Над рейдом, над взморьем

И… трудно,

И больно,

И – нечем помочь.

«Навеки…»

Навеки

Врастут они прочно

В земной

необстроенный

шар,

Мороз их не тронет

полночный

И солнца

полдневного

жар.

Они зашумят,

великаны,

Дружны,

как солдаты в цепи, —

У Орска

и Ленинакана,

В пустой

закаспийской

степи.

Сумеет

в безводье напиться

Корней их

упругая вязь,

И там

заиграет

пшеница,

Где смерчи гуляли,

крутясь.

Литейщик,

старик крепкорукий,

Глядит из-под сивых бровей:

Вокруг него

внучки и внуки,

И внуки его сыновей.

Он сам его начал когда-то —

Могучий

трудящийся род:

Полковники есть

и солдаты —

Пытливый,

вихрастый народ.

Для правнуков —

скалы отлоги

И омуты

не глубоки,

У жизни большой —

на пороге

Они поднялись,

как дубки.

Мечты их

не знают границы,

Владеть им богатой страной, —

Земля

их рукам покорится,

Их дедовской хватке стальной.

Пройдут они стегни Ишима

И недра уральских пород,

Воистину

неустрашимы

Пред силою

всех непогод!

Литейщику старому любо,

Что заводь его не стара,

Как поросль

столетнего дуба,

Шумит

вкруг него

детвора.

Рассказ сверхсрочника

– Ты рушник мне полотняный вытки,

Самосаду в сумку положи.

Две дороги у твоей калитки,

Два пути в ночное поле ржи.

Я поеду той, что возле сада,

Той, где звёзды гаснут меж ветвей.

Ни грустить, ни провожать не надо, —

Так сказал я суженой своей.

Так и было. Молодой, двурогий

Месяц плыл в колодце у плетня

В час, когда полуночной дорогой

Торопил я чалого коня.

И, скажу по совести, досада

Мучила меня, до слёз горька:

Так и не махнула мне из сада

Тоненькою хусточкой рука;

На́зло, что ль, словам моим поверив,

Милая простилась у крыльца,

И опять на крюк закрылись двери

Прямо перед носом у бойца!..

…Конь шагал, минуя скат пологий.

Было слышно: далеко во ржах,

Обогнав меня другой дорогой

Всадник рысь переменил на шаг.

Встретились… И понял я, что время

Навсегда связало с ней меня.

Вот и всё. На Запад – стремя в стремя

Поскакали рядом два коня.

Я забыл, что на́долго оставить

Можно и невесту, и жену,

Но для двух