Читать книгу - "Дочь короля - Обри Давид-Шапи"

политическая поддержка была необходима Анне, и семье Ла Тремуй, верность которой во время Безумной войны оказалась непоколебимой.

Подобным образом заключались и другие брачные союзы, которые следовали один за другим и были делом рук принцессы Анны. Так, она выдала замуж за герцога Рене II Лотарингского другую свою племянницу, Филиппу Гельдернскую, дочь герцога Гельдернского и Екатерины Бурбонской[188]. Екатерина приходилась родной сестрой Пьеру, что объясняет интерес, проявленный к маленькой Филиппе, прибывшей ко французскому двору в 1483 году, чтобы получить образование, достойное девушки своего статуса. Свадьба была отпразднована в сентябре 1485 года, в самый разгар Безумной войны. Этот брак был задуман принцессой как попытка переманить на свою сторону несговорчивого герцога Лотарингского, предложив ему союз, который поставил бы его вровень с великими домами королевства. Брачный контракт, свидетельствующий о главной роли принцессы в его составлении, увенчал союзный договор, подписанный супругами де Божё с герцогом Лотарингским осенью 1484 года.

Брак Луизы Савойской с Карлом Ангулемским был частью аналогичного процесса. Дочь Филиппа де Бресса и Маргариты Бурбонской была ещё одной племянницей супругов де Божё, а также ближней кузиной Филиппы Гельдернской и, как и та, являлась пешкой на европейской политической шахматной доске конца XV века. Приём Луизы при французском дворе в 1483 году, после смерти её матери, стал большой честью для Филиппа, тогда ещё просто шестого сына герцога Савойского. Участие Анны в переговорах о браке Луизы с великим принцем королевства, Карлом Ангулемским, стало ещё одним знаком внимания со стороны властной принцессы к своей юной родственнице. Чего же Анна ожидала взамен? Ответ прост: она искала политической поддержки Филиппа де Бресса. Брак, состоявшийся в 1488 году, укрепил уже существовавшие связи между Савойским и Французским домами и заверил короля в лояльности его соседа, что было немаловажно в то время, когда при дворе уже начали муссировать итальянский вопрос. Надеялась ли Анна втайне склонить на свою сторону беспокойного графа Ангулемского, для которого союз с юной Луизой был не столь выгоден, как ему бы хотелось? Никто не может сказать наверняка.

Центральную роль в матримониальной политике Анны играл дом Бурбонов, о чём свидетельствует брак Франциска Бурбонского, графа Вандомского, заключенный в 1487 году с Марией Люксембург, ближней кузиной детей Людовика XI. Этот брак, поощряемый Анной, должен был послужить примирению с Люксембургским домом, подвергшимся в царствование Людовика XI серьёзным испытаниям. В то же время принцесса предложила своему верному племяннику брак с богатой наследницей.

Можно привести множество других браков, заключенных принцессой Анной и преследовавших те же стратегические цели, например, брак Шарлотты Бурбон-Вандомской с Энгельбертом Клевским в 1489 году или брак Рене Бурбон-Монпансье с герцогом Антуаном Лотарингским в 1514 году. Не стоит забывать и о более скромных браках, которые Анна пыталась организовать для многочисленных фрейлин своего двора, в соответствии с концепцией, которую она изложила в Наставлениях:

[Это] столь прекрасный и ценный дар […] что его нельзя переоценить[189].

После того как Анна дала этим девушкам образование при герцогском дворе в Мулене, ей казалось логичным до конца выполнить свою роль покровительницы, предложив им стабильное и надежное положение в знак благодарности семьям, оказавшим ей преданность и поддержку. Пример Дианы де Пуатье из семьи верных приверженцев дома Бурбонов, возможно, самый красноречивый и известный, но далеко не уникальный.

Множество организованных Анной браков, свидетельствуют о её главенствующем положении в королевстве и герцогстве, где она формировала матримониальные, а значит, и политические связи высшего дворянства своего времени так, как считала нужным. Из этого вытекает ряд особенностей её общей политики. Принцесса неизбежно стремилась к консолидации королевской партии, предлагая своим сторонникам подходящие брачные союзы. Она увеличила число браков, заключенных с тремя ветвями дома Бурбонов, что обеспечило неразрывную связь с большинством знатных семей королевства и укрепило её позиции как главного сторонника королевской власти. Наконец, Анна показала себя щедрой, внимательной и благодарной по отношению к своим родственникам, сторонникам и протеже, обеспечивая их приданным, в которое иногда вносила и свой финансовый вклад.

Глава 7.

Принцесса во время Итальянских войн

Если 1480-е годы были для Анны временем, когда она захватив власть и утвердилась во главе королевства, то следующее десятилетие, безусловно, стало апогеем её могущества. Помимо квазисуверенной власти, напоминавшей регентство, обеспеченное победой королевской армии в битве при Сент-Обен-дю-Кормье, супруги де Божё в 1488 году унаследовала и герцогскую корону. Пьер и Анна пользовались полным доверием короля Карла VIII и в то же время оказались во главе собственного государства, расположенного в самом центре королевства. Теперь Анне предстояло отстаивать интересы и короны и герцогства Бурбонского, внимательно следя за тем, чтобы они совпадали, а не сталкивались.

Начало Неаполитанской авантюры

После ужасов Безумной войны во Францию вернулась стабильность. Королевство двигалось вперёд, в мир эпохи Возрождения, и его взоры были обращены на Италию. В 1490 году Карл VIII был в самом расцвете сил. Королю исполнилось двадцать лет — возраст мечтаний, надежд и деяний.

1491 год стал решающим переломным моментом для короля и его окружения. Он ознаменовался неожиданным освобождением из заключения Людовика Орлеанского, за которым последовало его вынужденное примирение с Бурбонами. В это же время при французском дворе нашли убежище неаполитанские изгнанники, повлиявшие на интерес Карла VIII к Италии.

Постепенно государь освобождался от влияния сестры и все больше прислушивался к голосам соблазнявшим его, рассказами о итальянском мираже. Карлу постоянно напоминали об этой райской стране с её роскошными, полными золота городами и сладостным ароматом цветущих апельсиновых деревьев, с её роскошными дворами, где рыцарские турниры соперничали друг другом в великолепии, а искусства процветали как нигде в Европе. Очарованный, молодой король позволил убедить себя в его праве на Неаполитанскую корону узурпированную Арагонской династией. Вскоре влечение короля к Италии стало неудержимым: к мечте об открытиях добавилась мечта о завоеваниях. Влияние принцев, жаждущих приключений, стало непреодолимым.

После примирения Карла VIII с Людовиком Орлеанским в высшие сферы власти вернулось все дворянство, которое когда-то подняло мятеж, но теперь было прощено, а Пьер и Анна больше не были единственными доверенными советниками короля. Среди молодых дворян были горячие сторонники итальянской экспедиции, против которой выступали супруги де Божё, опасавшиеся за стабильность королевства, едва оправившегося от войны.

Первые войны в Италии направили туда воинственные порывы французской знати, которая теперь обратила своё внимание за границу. Более того, войны позволили дворянству объединиться вокруг короля, за влияние на которого они до этого боролись и враждовали с Пьером и Анной Бурбонскими. Большинство аристократов, попавших в опалу в 1480-х годах, во время итальянской кампании оказались на стороне Карла VIII. Это можно рассматривать как признак значительного усиления влияния Людовика Орлеанского, сумевшего ввести в королевское окружение своих верных сторонников, что явно противоречило интересам