Читать книгу - "Дочь короля - Обри Давид-Шапи"

мой, передайте вашему сеньору, моему кузену де Рье, что у короля нет компаньонов и что, раз уж мы зашли так далеко, он должен продолжать". И другого ответа не последовало[167].

Таким образом принцесса выразила своё видение королевской власти и отношений, которые можно иметь с её носителем, у которого "нет компаньонов" и который выше всех остальных благодаря своему суверенитету. Хотя эти бретонские бароны и перебежали на противоположную, это никак не повлияло на исход битвы при Сент-Обен-дю-Кормье, выигранной королевскими войсками в 1488 году.

Принцесса Анна, не оставлявшая без внимания ни одну соседнюю страну, обратилась и к фламандским городам. Как мы уже говорили, главная внешняя угроза королевству исходила из Фландрии находившейся под властью герцога Максимилиана, который когда-то был врагом Людовика XI и до сих пор не смирился Аррасским договором 1482 года. В то время, когда Максимилиан был занят подавлением восстания фламандских городов и своего собственного сына Филиппа, графа Фландрии, Анна заключила в Монтаржи 25 октября 1484 года союзный договор[168] с городами Гент, Брюгге и Ипр. Эта дипломатическая договоренность была подкреплена вторжением во Фландрию королевских войск под командованием маршала Филиппа де Кревкера, сеньора д'Экёрд. Заключив открытый военный союз эти города "дали понять, что желают иметь и вступить в добрую дружбу, взаимопонимание и союз" с супругами де Божё, чтобы "трудиться на благо [своего] монсеньора короля и поддержания его короны". Таким образом, супруги де Божё получили на взаимной основе "истинную и добрую дружбу, взаимопонимание и конфедерацию, прочный и стабильный союз" с этими "членами графства Фландрия", дав "слово принца и принцессы", помочь им сохранить опеку, над графом Филиппом, на которую претендовал и Максимилиан[169]. Поддержка фламандских городов была частью усилий супругов де Божё по защите и укреплению королевского суверенитета, поскольку графство было присоединено к королевству в 1484 году.

Чтобы продемонстрировать своё подчинение суверенному королю, фламандцы подавали себя как подданные, стремящиеся служить и повиноваться своему "самому божественному и суверенному монсеньору королю и [своей] самой божественной и суверенной даме королеве" Маргарите. Союз был заключен на личной основе, а не от имени короля и супруги де Божё, всегда стремившиеся показать, что оставляют за ним контроль над своими действиями и решениями, не стали привлекать государя к участию в этой коалиции. Договор в Монтаржи повторял пункты Аррасского договора, предусматривавшего взаимопомощь между королем Франции и графом Филиппом Фландрским. Хотя Карл VIII не подписывал его лично, через несколько месяцев он стал считать его своим собственным, что свидетельствует о едином направлении его политики и политики его сестры. Как и в случае с Бретанью, этот союз должен был урегулировать территориальные претензии. И здесь супруги де Божё не довольствовались лишь ведением войны, а неустанно трудились над сохранением и приумножением владений короны. Следуя по стопам отца, принцесса Анна преследовала сразу две цели — умиротворение Европы и расширение территории королевства. Она стремилась предстать в роли защитницы общественного блага и покровительницы суверенных и территориальных прав короны.

Анну интересовали и другие европейские страны. В их числе была Швейцария, традиционно поставлявшая наемников в армии королей Франции. Принцесса знала, что эти бойцы необходимы для победы, и обхаживала швейцарские кантоны, чтобы заручиться их поддержкой, которой также жаждал и Максимилиан. Так, посол принцессы, Антуан де Карпи, упомянув о соперничестве между королевской и имперской париями в Швейцарии, сообщил Анне о скором прибытии "в Цюрих послов короля римлян и великой лиги Империи", желавших заручиться военной поддержкой швейцарцев, но прежде всего, стремившихся отговорить их от поставок наемников во Францию[170].

Как только принцесса Анна пришла к власти, она сразу же осознала важнейшее стратегическое значение в Безумной войне герцогства Лотарингия. Её отец также понимал важность этого государства, и поэтому обручил свою старшую дочь с герцогом Николя Калабрийским, наследником Лотарингии. Несмотря на некоторый период колебаний со стороны герцога Рене II, Лотарингия стала одним из столпов борьбы с мятежными принцами. Письма герцогини Бурбонской показывают, что в начале 1490-х годов она все ещё вела регулярную переписку с герцогом, которому она устроила брак со своей племянницей, Филиппой Гельдернской, и с которым оставалась в хороших отношениях[171].

По всей Европе Анна налаживала дипломатические связи, которые должны были привести к победе над Максимилианом и Франциском II Бретонским, двумя её главными врагами. Супруги де Божё состояли в кровном родстве с герцогами Савойскими. Герцог Карл I был кузеном Анны через свою мать Иоланду Французскую, сестру Людовика XI, и своего отца Амадея IX Савойского, брата королевы Шарлотты Савойской. В 1480-х годах король Франции враждовал с герцогом Савойским из-за вопроса о "правах на маркизат Салуццо", на который они оба претендовали. Хотя этот маркизат был территориально небольшим владением, он, тем не менее, имел важное стратегическое значение как один из главных пунктов перехода в Италию. Когда Карл I вторгся в это маленькое княжество в 1487 году, маркиз Лодовико II де Салуццо, вполне естественно, нашел защитника в лице короля Франции, которого поддерживал в его итальянской политике. Однако восстановление хороших отношения с Савойей было делом крайне важным. Переговоры от имени короля Франции вел Пьер де Божё, ставший к тому моменту герцогом Бурбонским, а от имени герцога Савойского — Франциск Савойский, архиепископ Ошский. Эмиссары короля и герцога достигли соглашения, сделавшее Пьера стержнем французской цизальпийской дипломатии[172]. Помимо роли переговорщика и дипломата, принц, названный в документе "зятем и кузеном" короля, получил инструкции гарантировать нейтралитет различных городов маркизата, которые "будут переданы в руки [сеньора] Бурбонского, как нейтральные, чтобы удерживать их в том виде и тем способом, каким сеньор Бурбонский удерживает город Салуццо"[173]. Миссия Пьера де Божё была совершенно уникальной, поскольку он был назначен не только арбитром, но и гарантом мира, так как соглашение достигнутое в мае 1488 года предусматривало, что в течение года войны быть не должно. Хотя принцесса Анна официально в соглашении не упоминалась, нет сомнений, что она лично принимала участие в этих переговорах, о чём свидетельствует письмо, которое она отправила своему кузену Карлу I Савойскому 10 июля 1488 года[174]. Как и подобает принцессе-миротворице, она призывала своего кузена потрудиться на благо мира и уважать соглашение и нейтралитет этих мест, гарантированные её мужем, Пьером. Аналогичное письмо было отправлено и Франциску Савойскому, архиепископу Ошскому.

Таким образом, Пьер зарекомендовал себя как миротворец, что было повторено в 1491 году, когда по договору с Бретанью, заключенному в Ренне, зять короля был назначен гарантом нейтралитета бретонских городов. Роль миротворца проецировалась и на жену Пьера, поскольку, дипломатия их обоих не имела других направлений, кроме сохранения суверенитета короны и общественного блага в королевстве и Европе.

Эту напористую роль посредников можно проследить на примере графства Руссильон, также находившееся в центре внимания супругов. Руссильон и Сердань, приобретенные Людовиком XI в 1463 году, оставались желанными