Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

Хотя действительно необходимо признать, что церковь находилась в сложном положении, но причина этого была не в злоупотреблениях священников, а, скорее, в общей экономической ситуации. В Шотландии, с ее сильными родовыми и региональными связями и незначительным уровнем центральной власти, епископства и монастыри играли важную роль из-за того, что их земли являлись не просто церковными владениями, но были и административными единицами государства, обладая статусом лордств. В первой половине XVI в. и особенно после 1530-х гг. эти лордства распадаются, создавая на региональном уровне вакуум власти, требующий преодоления.

В период английской реформации шотландский монарх Джеймс V из политических соображений провозгласил себя сторонником ортодоксальной католической доктрины, однако в реальности его церковная политика имела много общего с тем, что проводил Генрих VIII в Англии. Джеймс, как и его английский собрат, атаковал церковную собственность, правда, не путем экспроприаций, а посредством повышения налогов, и высказывался за реформу, пусть и католическую. После того, как Линдси представил свою «Сатиру» при дворе, монарх призвал епископов «реформировать их манеры и образ жизни, обещая, что, шестерых наиболее гордых, кто не последует его совету, он отошлет к его дяде в Англию»[114]. Это, конечно, было давлением на церковь, но в перспективе способствовало тому, что прелаты вынуждены были задумываться о грядущих переменах.

Повышение Джеймсом налогов привело к тому, что церковь потребовала больших поступлений со стороны монастырей и приходов. В первую очередь от этого пострадали мелкие держатели церковной земли, терявшие свои доходы, особенно в условиях высокой инфляции XVI в., и сами монастыри, опасаясь секуляризации по английскому образцу, всячески сопротивлялись этому процессу. И хотя в Шотландии не было секуляризации, подобной английской, монастыри постепенно исчезали. В этом, очевидно, одна из причин относительно мирной шотландской реформации – институциональная ее база готовилась задолго до 1560 г. политическими элитами.

Интеллектуальные истоки церковной реформы заключались в том, что XVI столетие в Шотландии было ознаменовано ростом грамотности и образованности в среде правящего класса, в которых нуждались высшие слои церкви. И ключевые с точки зрения уровня образованности группы – лэрды, торговцы, юристы – постоянно увеличивали свою численность. Если первая книга была напечатана в Шотландии в 1507 г., то, начиная с 1540-х гг., количество печатных изданий резко возрастает. В свою очередь, рост образованности и численности интеллектуалов привел к тому, что многие традиционные представления и тексты стали пересматриваться и подвергаться анализу[115], что меняло саму идею церкви и взгляды на ее место в обществе – вместо осуществления квазимагических ритуалов, она скорее должна была способствовать интеллектуальному удовлетворению от религии, основанному на изучении основного текста – Библии. Вместо того, чтобы служить мессы, церковь должна проповедовать[116]. Требование проповеди не являлось собственно протестантским, а происходило из среды образованных католиков. Это не был вопрос противостояния приверженцев римской церкви и реформаторов, скорее, в этом заключалась проблема различного понимания религии и роли церкви внутри католического сообщества. Точно такая же проблема в тот же период возникает и в среде протестантов.

Если первый всплеск шотландской протестантской воинственности 1540-х гг. провалился в результате влияния политики Генриха VIII, а также вследствие французской интервенции, то с середины и до конца 1550-х гг. стала формироваться новая волна евангелизации. Ее триумф был связан в равной степени с результатом внешнего вмешательства, деятельности персон королевской крови и итогом новой расстановки политических сил.

В 1550-е гг. Мария де Гиз, талантливый и хитроумный политик, сделала попытку обуздать католическую ортодоксию. Восшествие Марии Тюдор на английский трон в 1553 г. не только восстанавливало английские обязательства перед Римом, но также ввергло Англию в орбиту габсбургского влияния посредством брака королевы с Филиппом II. Протестантские священники, установившие связи с английскими единоверцами, стали убеждать Марию де Гиз в том, что было бы полезно воспрепятствовать укреплению габсбургско-тюдоровского союза. Вместе с тем, регентша, стремившаяся быть выразительницей интересов политической элиты, своей первостепенной задачей видела ведение переговоров и достижение соглашения с Францией о браке Марии Стюарт и французского дофина. Одновременно Мария воздержалась от каких-либо репрессивных мер по отношению к шотландским священникам, в 1546 г. отправившимся в Англию, а теперь, после восшествия католической принцессы на престол в Лондоне, вынужденных вернуться домой и активно вступать в контакты с шотландской знатью, побуждая ее присягнуть на верность протестантской религии. Наконец, недостаток средств вынудил Марию де Гиз к принятию непопулярных мер и введению новых налогов, что, наряду с растущим французским влиянием при дворе, пошатнуло авторитет правительницы.

Среди священников, вернувшихся из изгнания в Шотландию, были два человека, которым было суждено стать символическими фигурами в истории шотландской реформации. Это были Джон Уиллок и Джон Нокс. Из этих двоих Уиллок менее известен, отчасти потому, что никогда не публиковал своих речей, хотя в конце 1550-х именно он был признанным выразителем мнения шотландских протестантов. Некогда францисканец, отвергнувший священные католические таинства в 1541 г., он жил в Англии в качестве капеллана герцога Саффолка, но бежал после восшествия Марии Тюдор на престол, и в 1555 и 1556 гг. путешествовавший по Шотландии с проповедями новой веры до тех пор, пока в 1558 г. фортуна не повернулась к нему лицом.

Джон Нокс известен гораздо более. Тот факт, что именно он стал автором «Истории реформации в Шотландии», фундаментального источника о событиях того периода, уже гарантировал ему одно из ведущих мест в шотландском реформационном движении. После нескольких лет, проведенных на французской каторге, Нокс, вернувшись и поселившись на севере Англии, принял активное участие в дискуссиях о Второй книге общей службы. Затем, отправившись во Франкфурт во время коронации Марии Тюдор, он стал одним из лидеров группы, которая работала над тем, чтобы сделать церковные правила более строгими, устранив из них такие обряды и традиции, как коленопреклонение во время службы и украшение церковной одежды. Вскоре, будучи изгнанным из Франкфурта, он отправился в Женеву, а затем, в 1555–1556 гг., стал проповедовать в центральных районах Шотландии, устанавливая прочные отношения с местными землевладельцами, с некоторыми из которых был знаком еще по женевской переписке[117].

Хотя проповедник поселился в Шотландии как раз в тот момент, когда Кальвин стал собирать верующих под свои знамена во имя создания собственной церкви, учение Нокса далеко не во всем походило на идеи швейцарского реформатора. В отличие от основоположника кальвинизма, шотландский проповедник в своих призывах к пастве от Эдинбурга до Эйра не высказывал идею введения консисторий. Клановый эгалитаризм обуславливал тот факт, что вместо советов старейшин должен был реализовываться