Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

и других грубых тканей. Торговцы города начали импортировать джут-сырец с индийского субконтинента — из Бенгалии (сейчас территория Бангладеш). Ткацкие станки в Данди переоборудовали для производства джутовых тканей вроде мешковины, однако грубое волокно с трудом поддавалось обработке. Эта проблема была весьма изобретательно решена с помощью китового жира, который добывала китобойная флотилия города: работа с джутом сильно облегчалась, когда этот жир смешивали с водой и распыляли на волокно.

Торговцы джутом выбрали идеальное время для выхода на рынок: Гражданская война в США в 1860-е гг. вызвала просто небывалый спрос на продукцию из джута. Обе стороны конфликта нуждались в мешках для песка, палатках, тентах для повозок и веревках — и все это производилось из этого материала в Данди. К концу войны в городе работало 130 джутовых фабрик, а их владельцы, в основном местные семьи, стали джутовыми магнатами. Получив немалую прибыль, но опасаясь чрезмерного инвестирования в джутовый бизнес, который уже начал уходить за границу, владельцы фабрик начали искать другие места для приумножения своих денег. Максимум, что они могли заработать на своих сбережениях, — около 4 % годовых: именно такая процентная ставка преобладала в Великобритании. Как предположил Джон Адэр, в Соединенных Штатах можно было ссудить деньги в долг и получить до 16 % годовых. Однако доходность в 25 % годовых выглядела еще привлекательнее. Поэтому предпочтительным объектом инвестирования для предпринимателей Данди вскоре стали скотоводческие компании Запада, и первая из них — Prairie Cattle Company — оправдала все ожидания.

В этих двух городах Шотландии сложился целый круг проницательных и терпеливых инвестиционных управляющих, способных выявлять возможности и оценивать риски. Многие из них собирались объединить свои капиталы, а для этого было необходимо, чтобы они были хорошо знакомы и доверяли друг другу. Не случайно все они состояли в одних и тех же общественных и спортивных клубах[120], посещали одну и ту же церковь (шотландскую пресвитерианскую) и поддерживали одни и те же образовательные программы.

Одним из наиболее успешных членов этой группы был Роберт Флеминг, сын владельца магазина в Данди. В 1873 г. он основал первый зарубежный шотландский инвестиционный трастовый фонд (Scottish American Investment Trust), который предназначался для вложения средств в облигации американских железнодорожных компаний, испытывавших финансовые затруднения. Помогая реорганизовать такие компании, он стабильно обеспечивал своим основным партнерам доход в размере 40 % годовых. Еще большую известность он впоследствии приобрел в лондонском Сити, став основателем торгового банка Robert Fleming & Company. Именно Флеминг, а не кто-либо иной научил своих соотечественников-шотландцев мыслить как венчурные инвесторы и вкладывать деньги за рубежом.

Следовать совету Флеминга теперь оказалось гораздо проще, чем это могло бы быть всего несколько лет назад. В 1855 г. парламент принял Закон об ограниченной ответственности. Впервые инвесторы больше не должны были отвечать по обязательствам (или долгам) предприятия, которое потерпело крах или, например, в случае, если утонуло судно. Инвестор терял деньги, вложенные в покупку акций такого предприятия, но не более того. Это простое ограничение ответственности мгновенно отразилось как на инвестициях, так и на торговле. Огромные богатства и сбережения британской аристократии, а также зарождающегося класса предпринимателей потекли в акции новых компаний с ограниченной ответственностью, которые предлагали более высокую доходность при контролируемом риске. Чуть позднее, в 1862 г., появился закон[121], позволяющий любым семи физическим лицам создать на основании учредительного договора так называемое акционерное общество с формой организации на выбор — с ограниченной или неограниченной ответственностью.

Шотландцы будут играть ведущую роль в создании акционерных обществ. Многие из них создавались специально для того, чтобы скупать уже существовавшие на американском Западе ранчо или организовывать там скотоводческие компании с нуля. В этом начинании они опередили англичан. Однако южные соседи не особо отставали.

Англичане тоже обратили внимание на репортажи Макдональда из Америки. Заинтригованные прочитанным, они создали Королевскую комиссию по сельскому хозяйству и осенью 1879 г. отправили на американский Запад двух членов парламента, Клэра Рида и Альберта Пелла, чтобы изучить возможности для британских инвестиций. Для сопровождения двух членов комиссии был нанят 28-летний Джон Клей, весьма сведущий в данной теме специалист по скотоводству, который всего пятью годами раньше вместе с семьей иммигрировал в Онтарио. С тех пор он активно занимался поставками в Америку лучших пород скота для улучшения стад, принадлежавших его семье.

В течение следующих 50 лет Джон Клей был свидетелем и участником всех важнейших событий в животноводческом бизнесе на Западе США. Он помогал шотландцам создавать первые скотоводческие компании и практически выполнял обязанности управляющего двух самых знаменитых ранчо в этом регионе. Позднее он станет президентом Ассоциации скотоводов Вайоминга, самой влиятельной политической организации в царстве скотоводов. Он будет есть и пить с самыми известными скотоводческими магнатами в престижном Шайенском клубе, а кульминацией его карьеры станет открытие собственной успешной брокерской компании в Чикаго, и он получит возможность расхаживать по зданию биржи при Union Stock Yards, где покупались и продавались целые стада. Его мемуары под названием «Моя жизнь на пастбищах», опубликованные частным образом в 1924 г., полны живых описаний современников и до сих пор считаются одной из лучших летописей эры скотоводства.

После нескольких месяцев путешествия по Западу в компании молодого Джона Клея Рид и Пелл представили свой отчет, в котором был сделан следующий вывод: «Подтвержденная прибыль на вложенный в скот капитал составляет от 25 до 33 %; даже последний показатель, вероятно, занижен»[122]. Это верно: 33-процентная рентабельность тогда была нормой! Историк Эдвард Эверетт Дейл в книге «Страна коров» писал: «Отмечалось, что даже сообщение об обнаружении золота вряд ли могло вызвать больший ажиотаж во всем островном королевстве, нежели отчет Рида и Пелла»[123].

Такие новости появились в то время, когда британская аристократия и землевладельцы столкнулись с острой необходимостью искать новые, более выгодные возможности для инвестиций. Эта привилегированная группа, насчитывавшая менее тысячи семей, владела большей частью собственности на Британских островах и накопленного богатства огромной Британской империи. Во многих случаях эти земельные владения были изначально созданы на конфискованных землях монастырей, распущенных Генрихом VIII во время английской Реформации, или значительно расширены за их счет. Земля была выгодным и предсказуемым объектом инвестиций на протяжении более века, и многие из этих семей влезали в серьезные долги, чтобы увеличить свои владения или просто потому, что стоимость займов была крайне низкой. Но теперь свой вызов финансовому господству и политической власти знати бросал новый класс буржуазии — благодаря состояниям, нажитым в банковском деле, торговле, текстильной индустрии и других отраслях промышленности. Наиболее серьезной проблемой для аристократов стала отмена парламентом хлебных законов (Corn Laws) в