Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

С момента окончания Кембриджа Фрюэн наслаждался светской жизнью английского аристократа: с ноября по апрель охотился на лис, в основном в Лестершире; затем месяц ловил лосося в Ирландии; май, июнь и июль проводил, предаваясь радостям лондонского «Сезона», включающего Королевские скачки в Аскоте и, возможно, посещение Уимблдона, где в 1877 г. начали проводить теннисный турнир на траве; затем проходили гладкие скачки «Славный Гудвуд» (Glorious Goodwood), за которыми следовала парусная регата «Каус-Уик» (Cowes Week) — неделя гонок на яхтах в проливе Те-Солент у южного побережья Англии. Далее охота на тетеревов, возможно, в Шотландии, затем гладкие скачки в Ньюмаркете, после чего цикл великосветских развлечений начинался снова.

Хотя временами Фрюэн вел себя как сноб, он вполне мог украсить собой любую компанию; будучи обаятельным и остроумным собеседником, он легко заводил друзей и поэтому всегда был желанным гостем на выходные. Он считал себя в некотором роде ловеласом и однажды похвастался одному из родственников: «Все мои партнерши по удовольствиям без единого исключения были либо очарованы моим очевидным превосходством, либо полностью парализованы энергичностью моих действий»[147]. Среди лондонских красавиц того времени, которых он преследовал столь же усердно, как лисиц в Лестершире, была Лилли Лэнгтри, молодая (условно замужняя) женщина с острова Джерси. Когда, по словам Фрюэна, два английских аристократа с яхты впервые увидели ее на пляже, «ее волосы струились вдоль спины на джерсийском песке». Во время первого появления в Лондоне в 1874 г. она позировала художнику Фрэнку Майлзу, который сообщил своим друзьям-мужчинам, что в его студии можно увидеть «леди неописуемой красоты». Лилли Лэнгтри обладала классической красотой в греческом стиле, который был моден в 1870-е гг. Фрюэн обучил ее ездить верхом, но в погоне за ней, похоже, отстал от австрийского кронпринца Рудольфа, наследника империи Габсбургов, который через несколько лет погибнет в охотничьем домике в Майерлинге в результате договоренности об убийстве-самоубийстве со своей 17-летней любовницей, баронессой Марией Вечерой, дестабилизировав тем самым обстановку в империи{65}.

Погоня за лисами и лондонскими красавицами была дорогостоящим занятием, а Фрюэн уже растратил часть своего наследства, играя в карты. Чтобы покрыть долги, он занял деньги у своего дяди, но, продолжив играть, еще больше рассердил и оттолкнул от себя своего родственника. Финансовые проблемы усугублялись тем, что Фрюэн пристрастился к дорогой одежде и лошадям; кроме того, у него был ирландский слуга по имени Уильям Маквитти, или просто Мак, которому надо было платить: «Он умел чистить бриджи и сапоги до идеального состояния, а также, как оказалось, мог очень быстро и безопасно заряжать оружие и всегда следил за затвором ружья, а не за птицами»[148].

В середине сентября 1878 г. Фрюэн появился на скачках на Кубок Донкастера, в которых участвовали две лошади, имевшие равные шансы, — Хэмптон и Пэджент. У Фрюэна тогда шла полоса везения в картах. «В те времена особой популярностью пользовалось экарте[149]. Для этой игры не требовалось большого умения, гораздо важнее были крепкие нервы, а с ними у меня все было превосходно». Кроме того, ранее тем же летом он поставил на двух победителей в скачках на Кубок Гудвуда и теперь лучился оптимизмом. Он решил поставить весь свой летний выигрыш — несколько тысяч фунтов — на конечный результат этих скачек. Если он выиграет, то согласится на предложенное ему место хозяина гончих{66} в Килкенни (Ирландия). Если проиграет, то будет искать счастья, став скотоводом на американском Западе.

Утром в день скачек Фрюэн зашел в конюшню в поисках Фреда Арчера, знаменитого жокея, который должен был скакать на Хэмптоне. Жокей, носивший из-за своего корыстолюбия прозвище Чистоган (Tin Man), был хорошим приятелем его слуги Мака. Арчер сказал Фрюэну, что считает шансы на победу хорошими, несмотря на то что дистанция велика — 2 мили и 5 фурлонгов{67}, а Хэмптон несет компенсационный груз{68}. Не обращая внимания на дату забега — пятница, тринадцатое, Фрюэн поставил все на победу Хэмптона. В своих мемуарах, написанных в конце жизни, он вспоминал: «Дорогая красивая лошадка бежала очень бодро, но на последних ста ярдах устала под этой тяжестью и просто не смогла победить. Так что впереди меня ждала Америка, и я чувствовал себя очень взволнованным и бодрым. Я пошел в комнату для взвешивания, пожал руку Арчеру и выглядел и чувствовал себя таким счастливым, что он и помыслить не мог, как много я проиграл в той славной скачке»[150].

Итак, решение было принято: больше никакой охоты на лис. И никаких азартных игр: «После этого я никогда не ставил на скачках и никогда больше не искушал судьбу, играя в карты»[151]. Он вернулся домой, собрал вещи — точнее, приказал Маку их собрать, — и вскоре они вдвоем сели на пароход и отправились в Америку, где Фрюэн намеревался использовать остаток своего 16 000-фунтового наследства для покупки скотоводческой фермы. Он уговорил присоединиться к новому делу своего брата Ричарда, который в то время охотился на крупную дичь в Африке. Покидая Лондон, он сделал напоследок галантный жест: хотя ему пришлось продать своих гунтеров{69}, он нашел лучшее применение для самого красивого из них — элегантного пятиаллюрного{70} коня по кличке Редскин. «Окрас, ход, симметрия, манеры — все идеально. Обычная лошадь вовсе не ласковое, скорее глуповатое создание, но эта отличалась чертами и преданностью, свойственными вашей любимой собаке… Я сто раз пожалел, что так и не нарисовал ее»[152]. В знак уважения Фрюэн подарил своего коня Лилли Лэнгтри. Это было то самое животное, на котором он обучал ее верховой езде. Лэнгтри вспоминала о нем нежно — куда более нежно, чем о Мортоне Фрюэне. Она каталась на Редскине по Роттен-Роу, дорожке для верховой езды на южной окраине Гайд-парка, в компании следующей жертвы своих чар: Альберта Эдуарда (Берти)[153], принца Уэльского, сына королевы Виктории.

Что касается Мортона Фрюэна, то впереди его ждала карьера, оказавшаяся одной из самых злополучных даже для представителей его поколения, и это несмотря на все его титанические усилия достичь успеха. Он переживет столько финансовых крахов и разочарований, что у него появится прозвище Мортал Руин{71}. Другим его прозвищем, данным ему теми, кто более доброжелательно к нему относился или не потерял состояние, вложившись в его авантюры, было «Великолепный нищий». Его энтузиазм в сочетании с сомнительными деловыми решениями неизменно приводил к серьезным финансовым проблемам, поскольку он вкладывал деньги в