Читать книгу - "Российский колокол №1-2 2021 - Коллектив авторов"

Что-то меняется. Но где?

Что-то уходит, плывёт, течёт, но куда?

Что-то происходит, но когда? Что-то проходит, остывает, струится, как вода, но зачем?

Что-то перестаёт быть таким, каким было раньше, – маленькая мадмуазель из Сайтама пользуется вещами больших людей. Но вешать свои победы и обналиченные чеки от бинарных торгов куда? Что теперь делать с дайкири на пляже и куда пойти выпить кофе, чтобы найти пустой бюллетень от прошлогодних выборов? Где? Что сказать? Потому что теперь надо сказать очень многое. Многое несказанное томится на душе.

Куда подевалась твоя забытая всеми грация и где её теперь искать? Откуда приходит эта скука отчаянного кофе со сливками и куда уходит звёздное небо под болонже? Где этот пляж, на котором продают билеты в большое приключение в парк на горе и куда подевался хипстер, который торгует пластиковыми карточками в кредитном отделе под предлогом обресть райскую жизнь?

Куда направляют билеты в авиакассах бессрочных со спичками в кармане, помятых стикеров? Откуда приходит ветер надежд? Он дует так неловко и неуклюже. Поневоле становишься творцом мрачной эстетики. Нуар – не жанр фантастики или безумной, распухшей от инфантильности, пускающей слюни фантазии.

Это проза безнадобности. В ней пустует самое главное, что осталось от пляжа с пахлавой и стикерами авиабилетов в кармане, в жизнь лучшую, мелькающих, снующих, текущих и сигналящих авто, призраков, ставших абсолютно незнакомыми тебе людьми, лучше скелетов ракушек на безлюдном пляже и мостовой с кружочками от «Мерседес-Бенц». Где Moby «Guitar, flute and strings», Linking Park и «Му December» помнит «Kite»…

Хочется плакать – почему бы и нет. Только не от чего. Вас никто не услышит. Даже больше – не смотрит в окошко с луной. Поздняя чашка кофе как смытый налёт Кензо.

Хочется кричать – кричите. Из всех пускающих слюни, бесстыжих, распухших и бредовых фантазий эта… самая инфантильная. В ней нет строгих правил и белых воротничков. Отходит ко всем чертям новый вечер. Тускнеет небо над песочным крем-брюле в ракушках олигоцен и морских коньков, застывает в капельках янтаря, облепляя трупики мух и москитов. Курится дым Нет из Мумбаи. Ароматы загадочной Индии. В курильницах блуждает забытый всеми принюхавшийся аромат. Слон на подставке из полистоун блестит слюдой в маслянистых свечах. Что-то в сумерках, падающих в свете полукруглой трезвой, как звон манат, луне. Ты не находишь?

Что-нибудь корсиканское…

Может быть, ром?

Что-нибудь сладкое из забытых снов…

Что-нибудь необычное – тысяча и одна ночь.

Что-нибудь для души… Всего понемногу. Всего одна ночь под божоле с карпом и отжившими призраками надежд. Всего-навсего для тебя и для меня. Там прячутся маленькие вещи больших людей.

These… few words of Truth.

Холодный ветер. Дымлю понемногу. Чашечка кофе и молоко с ежевикой. Запомнила? Хорошо.

Ольга Раудина (пос. Усть-Кинельский, Самарская область)

Поезда

Звук движущегося поезда её успокаивает.

Постепенно тают в памяти картинки недавнего прошлого. Она уже почти не помнит укоризненное молчание отца, строгое лицо матери и его глаза с затаившейся в глубине холодной нежностью. Он действительно её любит, но показывает это по-своему. Ей постоянно чего-то не хватает в его словах, улыбках, касаниях.

Слёзы почти высыхают. На отражение в окне почти можно смотреть. Она почти успокаивается и почти забывает о пульсирующей в венах боли. Слишком внезапный скандал. Слишком надоевшая тема. Слишком внезапное решение уехать, о котором она почти жалеет.

Ей никогда не хватает смелости идти до конечной.

Станция. Она будто выныривает со дна океана, где было тихо и покойно. Выныривает в звон гранёных стаканов, шелест мусорных пакетов и постоянные хлопки дверьми. Она зарывается пальцами в оставшиеся после вчерашней укладки волны. А тогда всё было неплохо…

Неплохой вечер в неплохом ресторане с неплохим парнем. Родители по-другому его и не называли.

Поезд трогается. Она ждёт. Убаюкивающее покачивание и мерный металлический стук должны избавить её ото всех мыслей. Холодные стены старенького вагона спасают от целого мира, такого любящего и давящего на плечи. Фонари не горят, провожая её в сон.

Не освещают дорогу серым воспоминаниям, приносящим лишь боль.

Ей снится школа, родной класс, урок литературы.

Станция. Убаюкивающее движение поезда исчезает, заставляя её очнуться. Она слушает возню в коридоре, негромкие разговоры новых пассажиров. Наблюдает через отражение в окне, как отъезжает дверь её купе и вошедшего человека скрывает яркая вспышка фонаря. Здесь они горят яркими звёздами по линии перрона.

Она поворачивается лишь на пару мгновений – ответить на приветствие и вымученно улыбнуться. Он быстро понимает, что в этот раз не будет душевных разговоров случайных попутчиков и, наверное, разговоров в принципе. И сейчас он этому только рад.

Первую ночь они встречают молчанием.

Просыпаться ему не хочется вовсе. Он ещё не открывает глаза, а голова уже полна тревожных мыслей и воспоминаний. Бывшая умудряется раздражать своим видом даже на расстоянии.

– Доброе утро, – негромко приветствует она, когда он входит в купе с кружкой кипятка. Она уже причёсана, пьёт растворимый кофе и улыбается искреннее, чем вчера.

– Доброе.

Он ставит стакан в железном подстаканнике – символ русских поездов – и вспоминает, что забыл купить чай. Выбегает, едва слышно чертыхнувшись.

Она смотрит в окно, улыбаясь. Перед глазами тает изображение случайного попутчика. Вчера в сумраке ночи и расстроенных нервов он показался ей старше. Ему чуть больше двадцати пяти.

Теперь перед глазами проплывают поля, отгородившиеся от дороги растущими близко друг к другу кустарниками. Лес начнётся позже, и она очень ждёт этот момент. В облачную погоду зелень должна отливать своим лучшим тёмно-изумрудным оттенком.

Она глубоко вздыхает, залезает на полку с ногами и смотрит невидящим взглядом на строчки. Как «Ромео и Джульетта» попала в её сумку, остаётся лишь задаваться вопросом. Когда уходила из дома, о книгах даже не думала.

Он отмечает её состояние. Прячась за экран смартфона, долго рассматривает грустное спокойное лицо. Как будто заболевший ребёнок. Синяки под глазами кажутся больше из-за длинных ресниц. Они бросают рваные тени на бледные щёки и скрывают глаза. Он не может рассмотреть их цвет, но знает, что тёмные. Забавно: у его бывшей глаза были карие. Но выглядела она лет на пять старше своего возраста.

– Тебе нравится Шекспир?

Она вздрагивает и с удивлением смотрит на него. Её глаза того же цвета, что лес за окном. Пронзительнозелёные.

– Я ничего у него не читала, кроме этого, – она трясёт книжкой.