Читать книгу - "Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)"

в себе эти грех и зло нужно не иначе, как через страдания и муки, ибо они огненное горнило для грешника, в котором он очистится даже и от самой возможности когда-либо снова грешить и допускать в себе зло.

Так размышляя, я и не замечаю, как передо мною появляются знакомые лица грешников.

– Ты как здесь? – спрашивают меня.

– Вы как здесь? – спрашиваю я их.

– Нас сюда корыстолюбие привело, – отвечают они.

Опять спрашивают меня: «Ты как будто не принадлежишь к нам?»

Я отвечаю им: «О, друзья, я бесконечно грешнее вас; а поэтому я принадлежу всей богоотчужденности»

Они вздрагивают и говорят мне: «Это ужасно!»

– Да, ужасно, – отвечаю им.

– Скажи нам, будет ли конец нашим столь тяжелым и бесконечно мучительным страданиям? – спрашивают меня.

– Одно только Божество бесконечно, – отвечаю им.

«Скажите мне вы: находите ли здесь хоть в чем-нибудь некоторое утешение?» – опять спрашиваю их.

Обитатели ада мне отвечают: «Только в покаянии, только в молитвенном произнесении имени Иисуса Христа».

– Из своих родных кого-нибудь здесь находите? – опять спрашиваю их.

– У меня здесь сын и дочь, – отвечает один.

– А у меня здесь жена и брат жены, – отвечает мне второй.

Остальные же на мой вопрос ничего не отвечают. Я снова спрашиваю: «Какие у вас друг ко другу отношения?» Они отвечают: «При встрече друг с другом в нас еще больше усугубляются страдания и раскаяние относительно нашей прошлой жизни». Это говорит первый. Я задумываюсь.

Пока я размышляю обо всем, что мне говорят грешники, их уже нет рядом, они исчезают в зное. Я плачу. На душе делается тяжело-тяжело! Вот, думаю я, что значит грешить, что значит оскорблять Господа Бога! Всякое оскорбление Господа Бога совершается мгновенно; а чтобы изжить и изничтожить в себе этот грех, требуется вечность, да и изживание какого бы то ни было греха зависит от милости Божией; тогда как никакими страданиями и муками мы собственными силами не изживем его! О, как благостен Ты, Господи Боже мой, ко всей твари, даже и к самой падшей!

Созерцание мое богоотчужденности длится сегодня ровно десять часов.

5 сентября. [Мучения властолюбцев]

Утро. Я снова отправляюсь в лес, хотя сыро. Я чувствую в сердце пламенную любовь к Тебе, мой Спаситель Христос! Придя на то же место, я тотчас облекаюсь в силу созерцания и оказываюсь в богоотчужденности. Здесь моим очам открывается что-то невообразимо страшное и отвратительное. Я вижу какой-то туман, он бездонен и глубок. Он представляется безбрежным океаном живой человеческой крови, [из которого исходят волны трупного запаха]; и кроме того он представляется составленным из газообразных человеческих черепов, сочетающихся и одновременно разъединяющихся между собою.

В таком мистическом страшном тумане я зрю бесчисленное множество грешников. Многие из них с закинутыми назад головами, дрожат, трясутся, другие, точно змеи, ползают на брюхе; иные лежат лицом вниз, точно груда камней. Среди них есть и такие, которые с высунутыми языками, точно безумные, дико озираются то в ту, то в другую сторону. Все они страшно стонут, вопят и даже ревут! Вдруг я вижу, как многие из них останавливаются и жадно поглощают этот адский туман, а он превращает их в горы трупов, плавающих в крови! При виде этого я едва держусь на ногах: страх и ужас подкашивают мои ноги. О, я понимаю, что этот туман есть не что другое, как опять-таки страдания и муки грешников! Впрочем, эти грешники, как кажется, более других виновны пред Богом, хотя не могу сказать наверняка! Знаю только одно: уж очень тяжки страдания их!

Размышляя о них, я вижу перед собою двух стоящих известных лиц, некогда боровшихся в России за государственную власть.

Они: Скажи нам, ты русский?

Я: Да, я русский.

Они: То-то речь твоя так родна нам… Скажи же, будем ли мы прощены Богом?

Я: Все во власти Триипостасного Бога!

Один: Уже целая вечность прошла, а муки наши не только не уменьшаются, но увеличиваются!

Другой: Нет, не говори, что они увеличиваются, наоборот, они стали более легкими для нас.

Я: Что вас сюда привело?

Они: Только властолюбие.

Один из них: Я еще столько же готов страдать и мучиться, лишь бы мне Господь Бог простил то страшное зло, что я посеял по всей земле и заразил им всех христианских детей. Страшно! Ни один из смертных не сделал столько зла, как я! И вот только здесь я узнаю всю бездну моих грехов.

Второй: Итак, все же нашим мучениям когда-нибудь будет конец?

Я: Надежда спасительнее отчаяния.

Они: О, если бы!

Я: Не вызывают ли в вас эти адские муки ропот на Бога?

Они: Здесь нет никакого ропота на правосудие Божие, здесь только одно покаяние, одна молитва, одна жажда примириться с оскорбленным Богом!

Сказав это, они, точно змеи, поползли в самые недра этого ужасного тумана. Не успели они отползти от меня на несколько шагов, как я вижу целый рой приближающихся грешников. Все они князья Церкви: здесь много пап, кардиналов, патриархов, митрополитов и епископов. Все они мрачны, как сама печаль. Они хотят говорить со мною. Но вот заколебался, заволновался туман, и они снова погружаются на самое его дно. Раздаются оттуда голоса: «Христос, Сын Божий! Сжалься над Своим падшим денницей и его воинством!» Эти голоса столько содержат скорби, столько печали, столько раскаяния, что как будто это не живые существа восклицают, а сама чистая скорбь и самое действительное раскаяние. Вслед за этими голосами завопили и все грешники ада, моля и умоляя Господа сжалиться над ними и помиловать их.

И я чувствую, что от их крика, слез и рыданий у меня закружилась голова, появилась слабость и холодный пот выступил на челе. О, Христе мой! Мое существо не выдержит созерцания этой богоотчужденности! О, Владыка мой, дай мне силы до конца моего видения созерцать грешников.

6 сентября. [Сатана молится о спасении]

Дождь до десяти часов утра. В двенадцать часов дня я опять отправляюсь в лес и там, вдохновившись силою созерцания, снова оказываюсь в богоотчужденности. И вижу я точно воздушные горы, и обрывы, и впадины, и даже пропасти! Но все это не стоит на месте, оно имеет в себе какую-то молниеносную текучесть. Это нечто бесцветное, проникнутое нестерпимым зловонием, похожим на тухлые яйца. Смотря на это невещественное вещество, я вижу барахтающихся в нем бесчисленное множество людей и других разумных существ. Всматриваясь ближе, я вижу, что это насельники богоотчужденности! Они обращены друг к другу задом! Ничего подобного я еще не созерцал в сей