Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

В письме отмечалось также, что требуется «исчерпывающая и своевременная информация» о событиях в Центральном Китае. В этой связи предлагалось принять все меры к тому, чтобы в Центр направлялись трёхдневные сводки и внесрочные донесения обо всех важных событиях. Кроме того, предписывалось каждые три-четыре недели посылать материал с курьером к «Косте» – харбинскому нелегальному резиденту Леониду Анулову.

Письмо из Москвы пришло в Шанхай, когда события приняли неожиданный оборот. 16 июля Улановский сообщил в Москву, что «Кур» шантажирует и грозит выдать его и «Шарлотту». «Рамзай и Зеппель также провалены отчасти», – докладывал он без каких-либо на этот счёт комментариев. Работать, по мнению Улановского, было пока можно, но следовало подготовить замену.

На одном из свиданий «Кур» заявил, что документов через «секретаря» он достать не может (видимо, таких документов или самого «секретаря» не существовало в действительности) и что ему необходимо уехать. В связи с этим он потребовал выдать ему 1200 долларов США на проезд в Южную Америку. В противном случае он пригрозил, что выдаст «Шерифа» с его женой «Шарлоттой» полиции.

В течение месяца, последовавшего за отказом Улановского, «Кур» вызывал несколько раз на свидание «Шарлоту», истерически угрожал самоубийством в доме «Шерифа», предательством, убийством и прочим.

Отказавшись финансировать поездку в Южную Америку, Улановский предпринял попытку отправить «Кура» с женой в Харбин. Как и следовало ожидать, «Кур» взял деньги на билеты (300 мекс. долларов) и никуда не уехал.

5.7. «Шерифу»: «Выехать немедленно к нам» (Центр – Улановскому)

Неизбежность провала в Шанхае была очевидна. И в этот критический момент на сцене появился «капитан Пик». Тот самый «Пик» – Кожевников.

Телеграмма из Шанхая от 21 августа 1930 г. сообщала: «Кур выдал. Дело в руках Пика. Он меня знает по Ханькоу. Пик уже приходил к нам домой. Продолжать работу нельзя. Неизбежен общий провал. Необходимые первые меры принял. Срочите указания».

«Пик» не счёл нужным скрывать, что он является сотрудником китайской контрразведки (Бюро общественной безопасности), «одновременно числясь и во французской разведке». Он объявил, что «Кур», якобы, арестован за подделку векселя и что его выпустят только в том случае, если «Шериф» оплатит этот вексель. И тогда все образуется, «и даже он, Пик, сам согласен на нас работать». «Пика» Улановский выставил за дверь, но остаться после этого работать в Шанхае, означало бы неизбежный провал всей резидентуры.

23-го августа «Шериф» подгонял Центр: «Поторопитесь с указанием кому сдать дела. Предлагаю пока Рамзая. За Шарлотой слежка, постараюсь сплавить. Провалены пока только я и Шарлота. Остальные обеспечены деньгами и будут продолжать работу».

Улановский забыл, что он предупреждал Центр, что «Рамзай и Зепель также провалены отчасти». В чем заключалась суть предупреждения «провалены отчасти» «Шериф» в последующем так и не объяснил, а дальнейший ход событий показал, что Зорге и Клаузен никак не были затронуты провалом.

Несколько месяцев спустя Улановский пояснял, с чем было связано его требование о скором отзыве: «Пик знает лично меня по 1927 г., когда я приезжал туда с делегацией ТОС. Номера наших с Шарлотой паспортов зарегистрированы в китайской полиции. Установить, что паспорта фальшивые чрезвычайно просто. Выдача нас китвластям поэтому была обеспечена. Как мы потом при последующих посещениях Кура узнали, они имели ввиду связать нас с занятием Чанши Красной армией. В этом случае наши фальшивые паспорта и то обстоятельство, что я незадолго до занятия Чанши ездил в Ханькоу, дало бы им возможность раздуть громкое дело о „руке Москвы“ в захвате Чанши. Работа при таких условиях стала явно невозможной».

23 августа Центр отреагировал на сообщения Улановского: «Если Кур не знал по имени и адресу Рамзая, оставьте его своим заместителем, а сами с женой выезжайте на его место Кантон, до приезда нового работника. Если находите это невозможным, выезжайте немедленно нам. Незатронутые связи передайте Рамзаю».

Улановский посчитал, что ехать в Кантон не безопасно, и принял решение, не теряя времени, выбираться из Шанхая. «Работать мне сейчас в Кантоне невозможно. Постараемся выбраться завтра из Шанхая через Гонконг и Японию домой. Связи передал. Рамзая встречу в Гонконге. Неизбежен перерыв связи с Вами до его приезда. Рамзай будет работать по своему шифру». – Телеграфировал 26 августа «Шериф».

Перед отъездом из Шанхая Улановскому с женой пришлось перейти на явочную квартиру, что и помогло беспрепятственно выбраться из города. Такая квартира существовала у резидентуры с самого начала работы, но после «ухода Кура», её сменили и перенесли «в другой отдалённый район». Открытым для резидента с женой остался только путь через Гонконг на Европу, им они и воспользовались, отплыв из Гонконга 31 августа 1930 года.

Одновременно Улановский запросил указаний, сохранять ли ему рацию в Кантоне или ликвидировать. Центр принял решение станцию сохранить.

Что же касается «Пика», то тот так и не ушёл со сцены. Следующим громким его делом стали вымогательство и шантаж. Теперь он связался с неким Израелевичем, проходившим под фамилией Бомонт и выдававшим себя за бельгийца. Дело касалось американки, содержательницы публичного дома, и её девицы, русской, Ани Залевской. Последняя вчинила своей хозяйке иск на 18 тыс. долларов, которые она после получения должна была поделить с Бомонтом. «Капитан Пик», на каком-то ему одному известном основании, потребовал себе часть из этих ещё неполученных денег. На отказ Бомонта отдать деньги Кожевников пригрозил передать на него компрометирующие материалы прокурору американского консульского суда, что вскоре и сделал. Однако делу не был дан ход, так как Бомонт не являлся американским гражданином.

По слухам, Кожевников шантажировал также члена американского консульского суда, обвиняя его в гомосексуальных связях, что привело последнего к самоубийству. Теперь перед «капитаном Пиком» открылась новая область для шантажа – он открыто заговорил, что готовит к печати книгу с разоблачениями частной жизни многих видных и состоятельных жителей города, включая членов шанхайского муниципального совета и других административных учреждений. Более того, Кожевников расширил круг разведок, которым предоставлял свои услуги. Это были шанхайский отдел гестапо и японское Военно-морское бюро (военно-морская разведка) в Шанхае.

Кожевников дружил с другой примечательной личностью, именовавшей себя принцессой Сумейр и заявлявшей, что приходится дочерью индийского магараджи из Патальи. Эта молодая женщина никак не соответствовала традиционному представлению о красоте, но привлекала всеобщее внимание своей экстравагантностью, необычностью нарядов, загадочностью и скандальным образом жизни. Она также работала на японцев.

Летом 1941 г. в Шанхае появилась брошюра на русском языке, озаглавленная «Кто Вы, Евгений Хованс?», изобличавшая главного героя как бывшего чекиста и советского агента-провокатора. Через два месяца автор этой брошюры некий Мамонтов-Рябченко был смертельно ранен. Однако перед смертью он успел указать на Кожевникова как