Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

оврагом Вайссерицем, отрезавшим левое крыло (под командованием графа Игнаца Дьюлаи) от правого и от центра{2572}. В 7 часов Наполеон решил нанести главный удар силами почти всей своей кавалерии и двух пехотных корпусов. Мюрат (в плаще с золотым шитьем и в шляпе с плюмажем) приготовился напасть на корпус Дьюлаи с 68 эскадронами кавалерии, 30 орудиями 1-го кавалерийского корпуса и 36 батальонами и 68 орудиями корпуса Виктора.

К 10 часам австрийцы (хотя к Богемской армии присоединился наконец Кленау) испытывали огромное давление. Корпус Виктора и тяжелая кавалерия генерала Этьена де Поммеру де Бордесуля сумели обойти их с фланга. В 11 часов Мюрат, отдав приказ об общем наступлении, бросился в атаку с криком: «Да здравствует император!» Австрийская пехота в Лёбтау, имея хорошую артиллерийскую поддержку, отчаянно сопротивлялась. Улицы селения были забаррикадированы, а в домах устроены бойницы для ружей. Французы оттеснили австрийцев-застрельщиков, и в разрывах тумана те увидели наступающие пехотные колонны Мюрата. Под интенсивным артиллерийским огнем французы устремились между деревнями и обошли их, а затем повернулись и ударили в тыл. Хотя австрийцы контратаковали, путь отхода им был безжалостно отрезан.

В центре австрийцы и пруссаки с 4 часов готовились возобновить бой. Задачей Мармона было удерживать их на месте, пока французы на флангах громили врага. В 8 часов Сен-Сир на высотах у Штрелена напал на прусскую 12-ю бригаду и в упорном бою оттеснил ее к Лойбницу. Здесь к ней присоединилась русская 5-я дивизия. Дождь залил замки ружей, и противники дрались в основном штыками.

К 10 часам Наполеон собрал крупную батарею на Штреленских высотах, господствовавших над центром. Когда Сен-Сир остановился для перегруппировки, его контратаковала австрийская пехота. Сен-Сир попытался двигаться вперед, но из-за плотности артиллерийского огня союзников был вынужден отойти. В 12 часов Наполеон находился поблизости. Он приказал сдерживать натиск неприятеля и направил в Лойбниц Молодую гвардию, чтобы отбить деревню у силезской пехоты. В 13 часов Наполеон оказался правее центра позиции союзников, в средоточии грандиозной артиллерийской перестрелки, и сам навел несколько орудий конной артиллерии, которые заставили замолчать немало австрийских пушек. Ядро перебило Моро обе ноги. Вскоре после полудня прусская кавалерия стала отходить на правый фланг. Натиск Сен-Сира стал медленно изменять соотношение сил.

В 7:30 Ней начал атаку на левом фланге. Поскольку пруссаков уже выбили из Гроссер-Гартена, Ней воспользовался парком, чтобы отчасти прикрыть подготовку наступления. Приехавший в 11 часов Наполеон напутствовал тиральеров (застрельщиков) в энергичную атаку, вскоре сорванную прусской и русской кавалерией.

Хотя в распоряжении Барклая де Толли находилось не менее 65 эскадронов русской кавалерии и 20 – прусской, он не ввел их в бой. Под проливным дождем шел рукопашный бой, прерываемый пушечными выстрелами. Шварценберг, замысливший было общую контратаку, обнаружил (в соответствии с расчетами Наполеона), что все его части уже втянуты в тяжелый бой.

К 14 часам вернувшийся в центр позиции Наполеон собрал у Рахница батарею из тридцати двух 12-фунтовых орудий, чтобы сокрушить центр союзников. В 17:30 Шварценберг получил донесение, что Вандам переправился в Пирне через Эльбу и заходит ему в тыл. Шварценбергу не оставалось ничего иного, кроме как выйти из боя. (Вандам был отчаянным рубакой, о котором Наполеон высказался так: в каждой армии нужен такой человек, но, если бы их было двое, одного следовало бы расстрелять{2573}.) К 18 часам французы заняли позиции, которые утром занимали союзники.

Хотя противоборствующие стороны потеряли около 10 000 человек, успех Мюрата на правом фланге привел к пленению 13 000 австрийцев и захвату 40 орудий{2574}. Узнав, что Шварценберг погиб в бою, Наполеон воскликнул: «Шварценберг избавил от проклятия!» Он надеялся, что эта смерть наконец уничтожит тень, брошенную в 1810 году пожаром на приеме по случаю заключения его брака, и впоследствии объяснил: «Я обрадовался; не то чтобы я желал этому несчастному смерти, но это сняло груз с моей души»{2575}. Лишь позднее Наполеон, к своему глубокому огорчению, узнал, что погиб не Шварценберг, а Моро.

«Этому мерзавцу Бонапарту всегда везет, – написал Моро жене 2 сентября (вскоре он умер от ран). – Прошу прощения за каракули. Я люблю тебя и от всего сердца обнимаю»{2576}. Умирающий генерал-изменник проявил недюжинную храбрость, извиняясь в такой момент за почерк, но что касается везения Наполеона, тут он ошибся.

«Я только что одержал при Дрездене большую победу над австрийской, русской и прусской армиями, которые лично вели три суверена, – писал Наполеон Марии-Луизе. – Я гонюсь за ними»{2577}. На следующий день он исправился: «Papa François благоразумно не явился». Наполеон заметил также, что Александр I и Фридрих-Вильгельм III «очень хорошо дрались и стремительно скрылись». К австрийцам Наполеон был строже. «Войска Papa François еще никогда не были так плохи, – заявил он супруге-австриячке. – Они повсюду оказали жалкое сопротивление. Я взял 25 000 пленных, тридцать знамен и множество пушек»{2578}. В действительности все обстояло наоборот: это монархи и генералы союзников, дурно разместившие войска и не обеспечившие должную координацию, просчитались и в стратегии и в тактике, и лишь благодаря упорству и отваге солдат двухдневное сражение не закончилось катастрофой.

Наполеон объезжал поле боя под проливным дождем. Это привело к тому, что к его простуде после битвы прибавились рвота и диарея. «Тебе надо вернуться и переодеться», – крикнул из строя «старый ворчун». После этого император наконец отправился в Дрезден, чтобы принять горячую ванну{2579}. В 19 часов он написал Камбасересу: «Я так устал и так занят, что не могу писать подробно; [Маре] сделает это вместо меня. Дела здесь идут очень хорошо»{2580}. Он не мог себе позволить долго болеть. «В моем положении, – всего неделей ранее напомнил он в указаниях своим высшим офицерам, – неприемлем любой план, в котором центральное место занимаю не я сам. Всякий план, который держит меня на расстоянии, ведет к обычной войне, в которой превосходство неприятеля в кавалерии, в численности и даже в генералах погубит меня»{2581}. Это откровенное признание того, что от маршалов не стоило ждать маневров, необходимых для победы над врагом, на 70 % более многочисленным, – и даже того, что большинство их, по его мнению, было едва способно к самостоятельному командованию.

Это мнение во многом подтвердилось 26 августа, в первый день Дрезденского сражения, когда Силезская армия Блюхера разбила на реке Кацбах (совр. Качава) в Прусской Силезии 67 000 французов и солдат Рейнского союза под командованием маршала Макдональда{2582}. На острове Святой Елены Наполеон повторил: «Макдональд и такие, как он, были хороши, когда они знали, где они, и исполняли мои приказы; иначе было совсем другое дело»{2583}. Уже на следующий день, 27 августа, прусский ландвер, лишь недавно сменивший пики на ружья, и отряд казаков почти уничтожили при Хагельберге корпус генерала Жирара. Потрепанный, понесший большие потери корпус с большими затруднениями отошел к Магдебургу. 29 августа 17-я дивизия генерала Жака Путо (3000 солдат) попала у Плагвица в ловушку (из-за разлива реки Бобер) и, расстреляв боеприпасы, в полном составе сдалась в плен. Французы потеряли три «орла», причем одно знамя нашли после боя в реке{2584}.

Наполеон, надеявшийся задержать отступавшего в Богемию Шварценберга, приказал Вандаму с 37 000 солдат, оставив Петерсвальде (совр. Петрашево в Польше), «проникнуть в Богемию и отбросить герцога Вюртембергского». Целью было перерезать неприятельские линии сообщения с Теченом, Аусигом и Теплицем (совр. чешские города Дечин, Усти и Теплице соответственно). Увы, ему противостояло вдвое больше солдат Барклая де Толли, прусского генерала Клейста и великого князя Константина, и, хотя Вандам храбро сражался и нанес противнику тяжелый урон, 30 августа ему пришлось капитулировать с 10 000 солдат у селения Kульм (совр. Хлумец в Чехии). Наполеон бросил Мюрата, Сен-Сира и Мармона против австрийского арьергарда у Теплица, а авангард Вандама храбро сражался, но это уже не могло его спасти.

Сам Наполеон болел и не мог покинуть постель. Даже днем 29 августа он не сумел уехать дальше Пирна{2585}. Когда на следующий день Жан-Батист Корбино привез