Читать книгу - "Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин"

10 Августа. Стоят дни как величайшие праздники, на которые у людей не хватает силы благодарности.

Читаю газеты и думаю о следах политиков на бумаге, как о заячьих следах на снегу: кажется, следы как следы, а оказывается, у зайцев на следах задние ноги впереди. Так и политиков надо понимать: передние мысли прячутся позади. Когда этому научишься, то можно с интересом читать газету.

Понимаю, что Америка хочет создать капиталистический интернационал, а мы – социалистический. Там и тут национальному суверенитету подписан смертный приговор. Но цари наши всю землю нашу собрали в одном куске, и вопрос о колониях совершенно исчез... А в общем, время, конечно, работает на славянские страны, и когда время за нас, то все хорошо.

Вот это самое именно, что время за нас, и создает такое положение, что, будучи отрезан от движения мировой философской мысли, не чувствуешь своего личного падения.

614

Вечером пришел столяр Василий Иванович и сказал нам, что в Иславском продается хорошая коза. Я сел в машину с Лялей, в Иславском нашли бедного человека, мечтающего о собственном доме: хочет купить за 10 тыс. в Звенигороде полдома, продает козу, картошку и все, только бы жить в своем доме. Я дал ему, не торгуясь, сколько он просил, 1600 р., и увез Катю, молодую козу с большими рогами, домой. Теперь у меня две козы – Зорька и Катя.

11 Августа. Думал, не может быть дня лучше вчерашнего, а вышло, кажется, еще лучше, вышло то, о чем говорят в ектений: дня всего совершенна, свята, мирна и безгрешна.

Сомнение – это чисто личное свойство. Так вот, про себя, конечно, каждый должен сомневаться в существовании даже и Бога, и религиозный процесс в душе человека протекает как борьба с отрицанием, приводящая к победе утверждения вроде: «нет Бога, кроме Бога». Но этот процесс борьбы выходит из недр своей личности к другому человеку как утверждение, исключающее всякое сомнение. Простой, наивный человек, потребитель религиозного творчества, принимает готовое утверждение.

<На полях: Душа трепещет, как листик на паутине.>

Пророк говорит: – Нет Бога, кроме Бога! – И так, отклоняя путь своих сомнений, сам верит, конечно, в свое утверждение и тем самым освобождает других от необходимости переживать сомнения: так образуется пастырь и его стадо.

И у нас в Сов. Союзе этим самым путем были связаны массы. Их жизнь «на веру» таит в себе огонь какой-то внутренней энергии, и около этой-то энергии ходят политики наши, понимая силу ее по прошлой революции.

Наши политики гасят сомнение в массах идеалами «культурной жизни», устраняя из поля зрения все дурное как случайно переживаемое. «Мещанина» они понимают в массах и его «ширпотреб» объединяют понятием «культурной жизни».

615

Спасая собственную жизнь, убивает на войне человек человека, и так же в мирной жизни, спасая себя от страшного долга палача, он приказывает другому человеку быть палачом. Скажут нам: есть приказы добра и есть приказы зла. Пусть! но все эти приказы, перемежаясь в зле и добре, сводятся к тому основному приказу основного человека, который вышел из тайных своих сомнений в утверждении: «Нет Бога, кроме Бога» и пр. Это утверждение и есть родник всех приказов.

Итак, в основе пророк, победитель сомнений, предлагающий свою веру в приказе для масс как готовое блюдо.

И рядом с пророком – исполнитель его приказа, первый палач, Великий Подхалим, человек, понимающий дело (наверно, еврей), исполненный всяких сомнений, но знающий цену утверждения пророка, связывающего безумную, хаотически разрушительную волю масс.

И ты, Михаил, помни, что твоя задача – обойти Великого Подхалима чистотой твоей веры... NB. Оставим на будущее, зная вперед, что все разрешается в «будьте как дети», имея в виду дитя в собственной своей душе.

NB. У меня это дитя в творчестве рождается: я действительно, как мать, рождаю это дитя и им убеждаю людей, своих читателей; и Ляля содержит это дитя в чреве своем, и думаю, что это самое чувство святости нерожденного является ее внутренним критерием всего, что в церкви можно назвать Великим Подхалимом (попом).

В этом и есть тайна и очарование моей богородицы, и ее такая неувязка с добрыми делами старых дев христианства, и какая-то близость особенная и сходство со мной. -

Доктору Топчияну. Дорогой Сергей Захарович, у меня есть два сына, Петр, благополучный биолог, и Лев, известный Вам мученик литературы и фотографии. Сын Петр, не видав Льва больше года, когда свиделся с ним, то ужаснулся деградации его общего вида, приехал ко мне и создал в моем воображении картину катастрофы.

Вы, Сергей Захарович, как врач, а может быть, тоже как отец, поймете это болезненное чувство ответственности

616

личной в слепом родовом воспроизведении человека. Никаким размышлением тут не отделаешься от этой ответственности. Я бросился к доброй Александре Николаевне, и она, в свою очередь, бросилась к Вам за помощью и наделала Вам столько хлопот.

Между тем этот самый Лев <приписка: мученик и мучитель> собрав силенки, достал себе фотографическую командировку от журнала «Искусство» в Астрахань на рыбные промыслы. И, ничего не сказав мне, позвонил Вам и отказался от путевки.

Если бы я знал о решении сына путем личного усилия выйти из состояния болезни, я бы непременно бросился к Вам на радостях все объяснить и поблагодарить Вас. Но я сижу в деревне под Звенигородом, погруженный в свою работу.

Я знаю, Сергей Захарович, что Вы меня поймете и простите. Но я затрудняюсь в том, как и чем я могу отблагодарить Вас за бескорыстное человеческое Ваше отношение.

Разве вот что в Октябре поеду в Армению и напишу книгу о Вашей родине. Давайте на этом остановимся: напишу книгу, и чудесный Арарат спасет меня в Ваших глазах так же, как однажды спас Ноя Праведного с его ковчегом, наполненным всякими животными.

Прочитал это письмо Ляле, и на том месте, где Ной, она оборвала меня: – Что ты, что ты! он коммунист, а ты ему о Ное Праведном.

12 Августа. Рассветает в тумане, и только к семи утра из тумана выходит жаркое солнце. Лето в зените!

В профессии нам дается задача преодоления необходимости и средство к этому – поведение, т. е. отношение к своему таланту с прилежанием и вниманием.

У Раисы движение в профессии идет