Читать книгу - "Эпоха перемен. Моя жизнь - Анатолий Штейнберг"

как православный народ, их бы уничтожили: с одной стороны были турки-сунниты, с другой стороны – персы-шииты. Эти две страны-соперницы воевали между собой, а маленькая православная Грузия – словно крошечный камушек между ними, который топтали то одни, то другие. Завоеватели заставляли менять язык, уничтожали культуру, христианские храмы, вырезали грузинский народ, и только великий северный царь смог остановить уничтожение Грузии.

Меня удивляет, как Грузия забыла, что для неё сделала Россия. Грузия осталась народом со своей территорией благодаря вхождению в состав Российской империи. Причём Грузия присоединилась к империи как чрезвычайно уважаемая нация. Грузинским элитам были предоставлены возможности карьерного и экономического роста, они стали высшей элитой империи. Например, известный князь Багратион, которому установлен памятник на Кутузовском проспекте, грузин. Багратуни – это царская фамилия Грузии. В центре Москвы также есть улицы Малая и Большая Грузинская.

Грузия в своё время успешно интегрировалась в культуру Советского Союза. Я с теплотой вспоминаю удивительный грузинский юмор, прекрасные грузинские фильмы и грузинских актёров, которых любила вся страна. Я очень жалею, что сегодня у нас потерялась эта теплота в отношениях. Но уверен, что всё наносное, временное, возникшее в последние годы между нашими странами пройдёт, и у России с Грузией восстановятся добрые отношения, основанные на искреннем взаимном уважении к культуре наших народов.

Приборы, надо признаться, нам очень пригодились. Вместе с моей бригадой СПНУ мы успешно запустили очистные сооружения Байкальского комбината и получили за это правительственные награды. Лично я получил медаль ВДНХ, которой очень горжусь.

Глава 13

Байкальский комбинат – единственный в своём роде

В течение всей жизни у меня есть партнёр – Валерий Васильевич Глазырин. Уже почти половину века мы эффективно дополняем друг друга. Я думаю, что такого тандема в нашей отрасли больше нет! У нас часто бывают разные взгляды на одни и те же вопросы, но в одном мы сходимся полностью: я признаю его непререкаемый авторитет во всех технологических вопросах, а он признаёт мои способности работать вне территории предприятия и контактировать с внешней средой на разных уровнях. Я по жизни абсолютный авантюрист, а он – моя прямая противоположность. Я благодарен судьбе, что на протяжении всей жизни он был рядом и зачастую удерживал меня от многих авантюрных шагов. Его консервативная позиция заставляла меня продумывать решения гораздо глубже, чем я сделал бы это сам, в итоге принятые решения я реализовывал более тщательно. Мне чрезвычайно повезло с Валерием Васильевичем!

Мы познакомились с ним в 1975 году. После запуска очистных сооружений моя бригада СПНУ работала в других цехах завода, в том числе в варочном и сушильном. Валерий Васильевич тогда был механиком варочного цеха. Он всегда был ярким и видным, при взгляде на него сразу было понятно, что это очень грамотный и амбициозный человек. Все знали: если в цеху возникла проблема, Глазырин её решит и наладит стабильную работу, поэтому руководство уверенно двигало его по карьерной лестнице. Позже он стал исполняющим обязанности начальника, а потом и начальником сушильного цеха. В момент встречи мы и не предполагали, что наше знакомство сможет вырасти в серьёзное партнёрство и продлится всю нашу сознательную жизнь, но случилось именно так. Советские времена не предполагали партнёрства, но уже в то время я иногда обращался к нему за поддержкой и часто её получал.

В 1980 году, после шести лет монтажной командировки, я решил оставить СПНУ и окончательно перейти работать на Байкальский комбинат. В те времена ещё ничто не предвещало грядущих исторических событий и новых масштабных перемен, но что-то мне подсказывало: если расширить горизонт планирования собственной жизни на длительный срок, работа на крупном предприятии выглядит более перспективной, чем работа в пусконаладке. Я любил свою работу в СПНУ, у нас была высочайшая квалификация, передовые проекты, которые никогда не повторялись, и чем больше мы работали, тем более квалифицированными становились. Но всё же мы занимались сервисом, я чувствовал себя обслуживающим персоналом. Кому-то всю жизнь может нравиться такая разъездная работа, кто-то видит в ней смысл или хотя бы источник существования, но я видел в ней повторяемость. Эта работа перестала давать мне ощущения масштабности.

Я долго взвешивал «за» и «против» и в итоге принял непростое решение перейти на Байкальский комбинат. Моя жена Аллочка поддержала меня в этом решении: она тоже ощущала перспективность крупного предприятия, а может быть, просто хотела, чтобы я чаще бывал дома.

В СССР поощрялись рабочие династии, когда вся семья работала на одном заводе. Например, муж работал слесарем, жена – крановщиком, дедушка – сторожем. Но при этом, чтобы не создавалось соблазнов, не рекомендовалась совместная работа супругов, если должность предполагала материальную ответственность. Например, не поддерживалось, чтобы жена заведовала складом, а муж работал кладовщиком. Мы с Аллочкой поддержали союзную рабочую культуру и стали работать на одном предприятии.

Очень многое в моей жизни связано с городом Байкальском и Байкальским ЦБК. Там я встретил свою жену Аллочку и моего партнёра Валерия Васильевича, с которым мы работаем по сей день, там произошло моё становление как взрослого человека и как профессионала, поэтому мне бы хотелось более подробно рассказать о городе и комбинате.

Байкальский ЦБК – это уникальное предприятие, которое позволяло Советскому Союзу быть в числе ведущих технологически развитых стран мира. Решение о строительстве Байкальского ЦБК было принято Советом Министров СССР в 1954 году. В 1960 году началось строительство завода, в 1966 году его ввели в эксплуатацию. Выбор места пал именно на Байкал, потому что для завода нужна была абсолютно чистая вода со стабильным химическим составом. Проектная производительность Байкальского ЦБК была двести тысяч тонн по варке, это два потока по восемьдесят тысяч тонн кордной и вискозной целлюлозы в год и двадцать–тридцать тысяч тонн упаковочной бумаги в год. Байкальский комбинат по проектной мощности входил в шесть крупнейших предприятий отрасли в стране.

Создание Байкальского ЦБК стало важным условием развития советского авиа- и ракетостроения. Благодаря чистейшей воде Байкала и легкодоступной древесине лиственницы завод обеспечивал оборонную промышленность Советского Союза кордной целлюлозой. Кордная целлюлоза – это сырьё для изготовления корда, который представляет собой кручёную нить большой прочности. Кордная целлюлоза использовалась в производстве авиационных и автомобильных покрышек, также она была главным компонентом для производства серии углепластиков – композитных материалов, обладающих высокой прочностью и выдерживающих температуру в несколько тысяч градусов Цельсия.

Долгое время я хранил катушку с нитью из такого углепластика, чтобы наглядно демонстрировать свойства материала. На вид это была обычная толстая нитка, но, если её поджечь, нить не плавилась и не рвалась, она краснела, словно металлическая проволока. После того как материал остывал, он просто возвращался к своему первоначальному гибкому состоянию, не