Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

пишет эти строки, знаменует отход от старинной и традиционной литературы ухаживания и шотландских традиционных баллад, где размышления и эмоции мужчин относительно противоположного пола и потенциальных невест носили принципиально иной характер.

Ранее, как правило, эти отношения определялись в балладах конфликтом между семейным интересом и собственностью, с одной стороны, и выбором чувства, выбором, предопределяемым в балладе романтичной любовью, честью и ценностями, более важными, чем богатство, с другой стороны. Баллады подобного рода публиковались и в XVIII в., вероятно, после столетий устного существования и передачи посредством нескольких поколений певцов. Традиционные певцы, знакомые с шаблонными выражениями, также понимали, что баллады выражали очень консервативное представление: ломка старых связей и старых контрактов ведет к смерти, если не всегда людей, то общества, основанного на таких обязательствах. Но все это находится далеко от Маккензи, человека чувства, рассматривающего эмоции как то, что лежит в основе индивидуальности. В балладах любовь является как чувство, родственное лояльности и обязательству; в романах она противостоит расчету, на котором строились браки друзей, как в XVIII в. в Шотландии называли семейные пары. Брак был в центре многих романов XVIII в., и к концу столетия два шотландских романа закрепили новое представление о браке – роман Сьюзен Феррир «Женитьба» и роман сэра Вальтера Скотта «Сердце Мидлотана», оба опубликованные в 1818 г. Новый брак являет себя как дружеский, внутренний, эгалитарный союз, и, по сравнению с насильственным риском и страстью прежних времен, отраженными в балладах, новые пары основывали свою жизнь на разуме, любви и культе домашнего очага, а сам домашний быт подразумевал взаимное приручение и привязанность.

Шотландские традиционные баллады, собранные в XVIII и начале XIX вв., демонстрируют примеры трудностей семейной жизни и брака этого периода. Балладой конца XVIII-начала XIX вв., найденной в большем количестве вариаций, чем любая другая, была «Мэри Хамайлтон», повествующая о детоубийстве[940]. Текст содержит мотивы убийства, ревности, предательства, кровосмешения и родительского насилия. Если исходить из того, что баллады оставались популярными на протяжении нескольких поколений, вплоть до того времени, когда они были собраны и опубликованы, из-за того что отражали ценности населения прединдустриальной эпохи и формирующегося буржуазного общества, в котором они были заменены культом романа и проповедями в качестве советов, мы имеем свидетельства диких образцов ухаживания, все еще существовавших среди шотландцев XVIII в. Баллады, таким образом, предлагали память об обществе, структурированном силой, угрозой, клятвами верности, в котором каждый был обязан кому-то и «никто не помышлял об угождении себе». Как отмечала Мьюр, общераспространенное правило состояло в том, чтобы угодить вашему партнеру[941].

Таким образом, в течение раннесовременного периода взрослый цикл жизни – рождений, браков и смерти – в Шотландии обычно реализовывался в пределах сети социальных связей, которые сформировали политические и экономические основы нации, но воплощались, главным образом, на уровне округа. В условиях XVIII в. количество голодных лет сокращалось, детская смертность уменьшалась, а после Каллодена и военные действия, приводившие к массовым гибелям на полях сражений, ушли из Шотландии в Северную Америку и Индию. Власть погоды начала ослабевать (или, по крайней мере, ее худшие эффекты стали не так губительно сказываться на человеческой жизни), хотя по-прежнему доставляла много дискомфорта: сырой ветер и холод все также оставались чертой шотландской повседневной жизни. Все же, как это ни парадоксально, поскольку природа смягчилась в XVIII в., и оттого, что другие демографические вызовы со временем отступали, а вслед за этим снизилась смертность, открыв дорогу новому демографическому порядку, начинался период, в котором бедным слоям населения приходилось с удвоенной силой бороться за свои права на жизнь. Этого требовало состояние рынков и постоянно растущие цены на продовольствие. Бродяжничество и развитие бедности усугубляли проблемы городских властей, особенно в периоды продовольственных кризисов. Неприкосновенность брака все более активно разрушалась внебрачными связями для одних, в то время как другие все менее спешили заключить брачный союз[942]. Отрывочные и меняющиеся по регионам данные о внебрачности, свидетельствующие, вероятно, о степени, до которой обычные люди разочаровывались в браке, дополняются после 1690-х гг. данными о судебных преследованиях за детоубийство. Детоубийства всегда существовали в любом обществе и практически всегда преследовались в судебном порядке. Призрак же одинокой женщины, убивающей своего младенца, был, конечно, признаком нового вида отчаяния.

Вместе с тем, прощение, дарованное в 1709 г. в Перте сотням людей, обвиняемым в сексуальных преступлениях, знаменовало начало нового секулярного этапа в развитии нации. Эффективно декриминализовав супружескую измену и прелюбодеяние посредством устранения Библии как источника права, судьи давали понять, что отныне сексуальные преступления будут судимы исключительно на основе естественного права и шотландских законов, а не библейских сюжетов. Юридическая акция, предпринятая в Перте, служит также иллюстрацией двух путей, посредством которых британский парламент оказывал влияние на развитие шотландского криминального права после 1707 г.[943] Во-первых, целенаправленно включив супружескую измену и прелюбодеяние в список преступлений, подлежащих прощению, парламент давал знак, что они не являются серьезными сексуальными преступлениями и не достойны секулярного преследования в судебном порядке. Во-вторых, упраздняя шотландский Тайный совет в 1708 г. и, наоборот, насаждая систему выездных судов, в полномочия которых входили самые разные вопросы, британский парламент тем самым возвращал судебные полномочия от местных, зачастую религиозно мотивированных, властей, у которых они и находились ранее, в руки центральной власти в Эдинбурге. При этом местные власти все еще стремились рассматривать некоторые судебные дела, основываясь на библейском праве, и этих полномочий их следовало лишить. Таким образом, событие, произошедшее в Перте 20 мая 1709 г., засвидетельствовало процесс секуляризации и централизации судебной власти в Шотландии в годы, последовавшие за унией двух парламентов.

Как бы то ни было, население Шотландии медленно увеличивалось. Жизнь находила путь среди новых трудностей, приходивших на смену прежним тревогам и так красочно описанных Мальтусом. И людей, подобных Джону Каллендару, встретившему смерть в своей старческой постели, становилось все больше.

Часть III

Шотландия в период индустриальной революции

Глава 1

Большое Эго маленькой нации: преодолевая синдром Дариена

Ранней весной 1780 г. девятнадцатилетний сын банкира и купца из Глазго Томас Мунро высадился на индийский берег. Последний месяцы в Старом Свете оставили в памяти юноши неприятные воспоминания: банкротство отца, в результате кризиса табачной торговли в годы Американской войны, неясные перспективы семьи, и фактическое бегство с помощью товарищей Мунро-старшего. Индия представлялась молодому шотландцу спасительным раем. Его ожидания, как и надежды многих его соотечественников, отправившихся на берега Индийского океана, полностью оправдались. Проведя годы с 1780 по 1784 на службе в мадрасской армии во время второй Англо-майсурской войны, следующие четыре года