Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

или матерью, братом или сестрой, двоюродным братом или сестрой, дядей или тетей, а также внуками, в то время как другие степени родства в главе не упоминались (например, племянники и племянницы). Восполняя этот пробел, шотландский парламент, подстегиваемый Генеральной ассамблеей церкви, в 1649 г. принял новый акт, запрещающий связи или брак между людьми, относящимися к ста шестнадцати категориям, отраженным в таблице, сопровождающей этот акт. В документе, в отличие от закона 1567 г., приводились ссылки не только на книгу Левит, но и на шотландское каноническое право дореформационного периода[908]. Однако даже акт 1649 г. ничего не говорил об отношениях с дочерью двоюродного брата, хотя запрещал связь с родной племянницей. Как бы то ни было, эти дополнения в шотландский закон об инцесте не смогли предотвратить Акт об отмене 1661 г., аннулирующий законодательство революционных лет. И в 1709 г. преступления должны были разбираться на основе статута об инцесте Джеймса VI.

Эрскин настаивал, что степень родства обвиняемых не находит буквального отражения в законе, запрещающем кровосмесительную связь, что не позволяет признать их виновными даже на основе акта 1567 г., дословно восходящему к книге Левит. Однако обвинитель, мистер Джон Эльфинстон, исполнительный адвокат Его Величества, счел, что иск соответствует случаю «о совокуплении двух таковых степеней [родства], запрещенных словом божьим и актом о преследовании и наказании… смертью». Решение, таким образом, принималось в соответствии с главой восемнадцатой книги Левит, говорящей о связи двух сторон, и единственной возможностью доказать виновность было обвинить их в «близком родстве» (шестой параграф главы книги). Кроме того, обвинение можно было строить на основании параграфа четырнадцать, запрещавшего обнажаться перед братом отца, однако в этом случае виновной могла быть признана только Эльспет, но не Джон. Хотя в распоряжении историков нет полной версии выступления обвинителя, вероятно, существовал целый ряд способов, использованием которых можно было добиться наказания для Джона Мартина. Очевидно и то, что те, кто голосовал за обвинительный приговор, могли руководствоваться не только буквой закона, каким бы противоречивым тот не был. Перед жюри предстал женатый мужчина, овладевший девушкой более чем на пятьдесят лет моложе его и совершивший этот акт в доме, в котором она выросла. Даже основываясь на этом, преступника необходимо было казнить путем отрубания головы, что и было сделано в соответствии с решением суда.

Дело же партнерши Джона Мартина, Эльспет Мартин, имело несколько иной итог. Адвокат Эрскин представил те же самые аргументы, что и для защиты Джона, однако добавил к ним новые соображения о том, что она «была насильно повалена, и не было в доме или рядом никого, кто мог бы оказать ей помощь, когда несколько раз взывала к ней»[909]. Утверждение о том, что Эльспет была насильно принуждена к связи ее дядей, иначе, изнасилована им, было на процессе решающим. Девушку оправдали по обвинению в инцесте и освободили на месте.

Абсолютно понятно, почему Эрскин ожидал начала процесса над Эльспет, прежде чем представить аргументы в пользу сексуального насилия, учиненного над ней Джоном. Это говорило в пользу женщины, но не мужчины. Более занятно, почему суд сразу не обвинил Джона Мартина в изнасиловании. Записи показывают, что ему «ставили в вину надругательство и насильственное овладение Эльспет Мартин… вместе с супружеской изменой женатого мужчины, а также инцест, совершенный с кровным родственником»[910]. Обвинение в прелюбодеянии, выдвинутое против Джона и Эльспет (ей также инкриминировалось нарушение супружеской верности и инцест), было несостоятельно, исходя из прощения, дарованного тем, кто представал перед судом по данному нарушению и был прощен – факт, свидетельствовавший, что нарушение супружеской верности больше не рассматривалось как серьезное преступление. Однако обвинение в изнасиловании и насильственном уводе женщины было гораздо более серьезным, и каждый мог предположить, что за ним последует столь же суровое наказание.

Возможны, вероятно, три причины, по которым суд счел возможным не выдвигать обвинение в изнасиловании. Первая, еще в XVII в. высказанная лордом Хейлом, заключалась в том, что изнасилование было очень сложно доказать[911]. Факты физического соития невозможно было предъявить в качестве основы обвинения, что было вновь подтверждено на процессе Томаса Бурга из Инвернесса лишь за несколько дней до дела Джона Мартина[912]. Во-вторых, суд изначально исходил из обвинения против обоих участников, Джона и Эльспет, и инцест был единственным серьезным преступлением, в котором можно было обвинить сразу двоих. В третьих, местные власти, проводившие предварительное дознание в рамках церковной сессии и представлявшие в Перте его результаты, считали изнасилование не настолько серьезным преступлением, чтобы рассматривать его в королевском суде, но скорее как сексуальное действие, аналогичное прелюбодеянию или супружеской измене, при котором женщина была ответственна за обиду, нанесенную ей мужчиной[913]. Обвиненные в изнасиловании должны были представать перед церковным судом или перед пресвитерами, но не перед каким иным судебным органом.

Три примера вопиющих сексуальных преступления, совершенных солдатами в порту города Питтенвима между 1703 и 1705 гг. в период войны против Франции, свидетельствуют о том, как такие случаи рассматривались местными церковными властями. В июле 1703 г. Джеймс Стюарт, драгун, находившийся под командованием капитана Дугласа в полку маркиза Лотиана, был обвинен в изнасиловании женщины, но делу так и не был дан ход[914]. В январе 1704 г. драгун попытался изнасиловать Маргарет Странг, а когда она попыталась кричать и взывать о помощи, заткнул жертве рот кляпом из соломы и навоза, «предав ее мучениям». И вновь не последовало ничего. На следующий год два солдата из Питтенвима были признаны виновными в прелюбодеянии, совершенном с Изобель Брюс на большой дороге. И еще один случай, уже без участия солдат, но в том же городе, имел такой же исход. В мае 1705 г. два жителя Питтенвима, Джон Макинтош, кровельщик, и Джордж Лоури, каменщик, были признаны виновными «в грехе прелюбодеяния» с Джин Янг, совершенном по дороге из Анструтера в Питтенвим. Исходя из того, что Макинтош силой вывел Янг на дорогу и повалил ее на землю, прежде чем овладеть ей, деяние было квалифицировано как изнасилование. Несмотря на жестокость деяния, в котором сознался мужчина, преступление не подлежало юрисдикции гражданского магистрата.

В этой связи решение об использовании по отношению к Эльспет Мартин и Джону Мартину лишь обвинения в инцесте могло иметь практический смысл. Это был лучший способ обезопасить обвинения, по крайней мере, в адрес Джона. Но по иронии судьбы обвинение, выдвинутое Эрскином в адрес Джона Мартина, спасло Эльспет и привело к ее оправданию. Кроме того, результатом этого процесса стало то, что отныне изнасилование стало всегда рассматриваться как насильственное преступление, взгляд на которое в светских судах