Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

советской стороной по «тесному» военно-политическому сотрудничеству и направить их в сугубо экономическое русло. 26 сентября «пассивное сопротивление» в оккупированном Францией и Бельгией бассейне Рура было прекращено.

В Москве, в свою очередь, верх взяли политики, которые выступили сторонниками иного пути развития двусторонних отношений, а именно – активной поддержки революции в Германии. Эти два события были вызваны резким обострением социально-политической обстановки в стране. Трудно было удержаться от соблазна не использовать складывавшуюся в стране революционную ситуацию и не связать с ней перспективы мировой социалистической революции в Европе.

Тем не менее, единства по данной проблеме у советского партийного и государственного руководства не существовало. Ещё 25 июля руководители Коминтерна Г. Е. Зиновьев и Н. И. Бухарин в ответ на запрос ЦК КПГ послали директиву, нацеливавшую немецких коммунистов на немедленное вооружённое столкновение с властями. Эта директива была задержена К. Б. Радеком и О. В. Куусиненом, а затем отменена решением Политбюро ЦК РКП(б).

31 июля Зиновьев писал Сталину: «Кризис в Германии назревает очень быстро. Начинается новая глава герм[анской] революции. Перед нами это скоро поставит грандиозные задачи, НЭП войдёт в новую перспективу. Пока же, минимум, что надо – это поставить вопрос 1) о снабжении нем[ецких] ком[мунистов] оружием в большом числе; 2) о постепенной мобилизации чел[овек] 50 наших лучших боевиков для постепен[ной] отправки в Германию. Близко время громадных событий в Герм[ании]».

И. Сталин в своих оценках был куда реалистичнее. 7 августа 1923 г. он ответил Зиновьеву: «…Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без с.-д., созрели ли они уже для этого, – в этом, по-моему, вопрос… Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадёт, а коммунисты её подхватят, они провалятся с треском. Это „в лучшем“ случае. А в худшем случае – их разобъют вдребезги и отбросят назад… По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять».

К середине августа Г. Е. Зиновьев подготовил тезисы, которые нацеливали КПГ на «неизбежность и необходимость в ближайшем будущем вооружённого восстания и решающего боя». Сталин, неделей ранее, считавший, что не следует поощрять революционный пыл германских коммунистов, в замечаниях к зиновьевскому документу не выдвинул принципиальных возражений. Он акцентировал внимание, с одной стороны, на вероятность войны революционной Германии и Советской России по крайней мере с Польшей и Францией, с другой – на взаимоотношениях с социал-демократами. «Нужно ясно сказать немецким коммунистам, что им одним придётся взять власть в Германии», – писал И. В. Сталин.

В связи с приездом в Москву делегации компартии Германии было созвано экстренное заседание Политбюро ЦК 21 августа 1923 г. На нем Л. Троцкий, оценивая перспективы развития революционной ситуации в Германии и опираясь на выводы специалистов, выразил мнение, что Германскую Коммунистическую партию «характеризует её военное бессилие». «Доклады военного спеца, о которых я говорю, проникнуты тем, что мы будем не готовы к революции. Тот же доклад с чисто военным чутьём говорит о том (и это верно), что революция – дело ближайших месяцев или даже ближайших недель».

К. Радек также «отозвался с большими сомнениями о пригодности германской коммунистической партии к роли гегемона». Он опасался и непригодности «будущих членов германского совнаркома, импортированных из Москвы», боялся, что «московские товарищи, склонные направлять каждую революцию по образцу российской, не смогут дать пригодных для германской обстановки директив». По мнению К. Радека, «в Германии сейчас не коммунизм придёт после фашизма, а фашизм после коммунизма. Мы удержать массы не можем». Он считал, что «не только не надо входить в столкновения с фашистами, но надо всячески избегать их, пока экономическая обстановка не разложит фашизм».

Более того, Радек не исключал и временного союза с национал-социалистами. У К. Радека ещё с 1919 г. были доверительные отношения с генералами из близкого окружения Э. Людендорфа. Последний в 1923 г. считался одним из лидеров молодой НСДАП наряду с Гитлером. Эти близкие политические и личные контакты отчасти объяснял и сам К. Радек. Он считал, что «немецкая социал-демократия гораздо опаснее для нас, чем националисты». «Она (социал-демократия. – Авт.), – отмечал Радек, – отнимает у нас рабочие массы, без которых мы не можем раскачать революционного движения в Германии. Националисты сыграют положительную роль. Они мобилизуют большие массы и бросят их на Рейн против французского империализма вместе с первыми красногвардейскими отрядами немецкого пролетариата». Данная позиция не нашла поддержки в Политбюро ЦК РКП(б).

«Лучшие представители левых и правых, – вспоминал один из лидеров левых национал-социалистов О. Штрассер об обстановке летом и осенью 1923 г., – могли бы составить прекрасный союз. В попытках прийти к взаимному согласию не было недостатка, но все они оказались иллюзорными и безрезультатными. Последняя подобная попытка, предпринятая по инициативе Гитлера, провалилась, как и все остальные. Я хорошо помню неудачное сближение между Гитлером и Третьим Интернационалом. Депутат-националист граф фон Ревентлов, который вскоре стал ярым поклонником Гитлера, выпускал тогда правую „Reichswacht“ (Рейхсвахт»), а Радек из Третьего Интернационала «Rote Fahne» («Роте Фане»). При активном посредничестве нацистской партии эти двое нашли общий язык и договорились о сотрудничестве. Даже лозунги были доведены до максимального смыслового единства. Лозунгом Коминтерна был: «Война Штреземану и Пуанкаре!», а лозунгом нацистов и националистов – «Война Пуанкаре и Штреземану!».

В принятом 22 августа постановлении Политбюро ЦК РКП(б) констатировалось следующее: «На основании имеющихся в ЦК материалов, в частности, на основании писем товарищей, руководящих германской компартией, ЦК считает, что германский пролетариат стоит непосредственно перед решительными боями за власть». В связи с этим делался вывод, что «…вся работа, не только ГКП и РКП, но и всего Коммунистического интернационала, должна сообразовываться с этим основным фактом».

В случае прихода КПГ к власти и как следствие этого аннулирования Версальских договорённостей, интервенция в Германию стран Антаны и, в первую очередь, Франции была неизбежна. В этой ситуации весьма вероятным было вмешательство Польши на стороне Франции, имея ввиду стремление Варшавы к территориальному приращению за счёт Восточной Пруссии. Тем не менее, на повестку дня, ставилась «революционная война» против Франции, в которой германские коммунисты, не располагая организованной вооружённой силой, и не рассчитывая даже на нейтралитет Рейхсвера, победить, никак не могли. Надежда была одна – на вооружённое вмешательство Красной Армии. Решался вопрос, как это осуществить, не испортив войной отношения с враждебной Польшей. Председатель РВСР Л. Троцкий уже в конце августа 1923 г. требовал от политического руководства занять определённую позицию по отношению к Польше, заключив договор о невмешательстве в дела Германии. Эту позицию он подтвердил и в письме к членам ЦК и ЦКК от 23 октября 1923 г., считая, что «политика в отношении Польши» должна вестись «в плоскости переговоров о транзите и военном невмешательстве». Сам по себе транзит был чреват войной между СССР и Польшей.

Вопрос советско-польских отношений обсуждался на заседаниях Политбюро