Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

Перед лицом тех неустанных раннесовременных всадников мальтузианского апокалипсиса, воплощенных в войне, голоде и болезнях, с которыми чаще всего сталкивались находящиеся на пороге смерти, стояли первые физиологи-эксперементаторы, аптекари, хирурги, знахари, исповедовавшие традиционные методы целительства и обладавшие поверхностными знаниями, а также тот опыт, который веками был накоплен в борьбе с голодом[826]. Эти средства использовались лишь немногими отзывчивыми лендлордами и церковью, предоставлявшей материальное вспомоществование неимущим. Местное и национальное правительства также пытались собрать деньги для приобретения продовольствия, в первую очередь зерна, в голодные годы. Необходимо, однако, помнить, что рост количества хирургов, вроде Деннистона, наряду с регулярным сбором средств для помощи бедным, также стал элементом шотландской повседневности лишь в XVIII в. Майкл Флинн и другие исследователи показали, что кризисы смертности, навлеченные этими тремя всадниками, были рассеяны скорее моральной силой, поскольку между 1690 и 1740 гг. к обязательству помогать голодающим и имущие слои, и власть предержащие, включая городское самоуправление, относились более серьезно, чем прежде. Такое вмешательство было облегчено улучшающимися условиями транспортировки и развивающимися способами сохранения зерна и в целом продуктов по стоимости, которую лэрды, советы и церковь могли предложить[827]. К концу XVIII в. вера в роковое всемогущество этих трех всадников была разрушена, если не Мальтусом, то бизнес-арифметикой и продажей продуктов по ценам, субсидированным зажиточными слоями в течение кризисных периодов, и другими формами поддержки, вроде суповых кухонь, существовавших, например, в Эдинбурге, Глазго, Форфаре.

Исследование демографических процессов или хотя бы какой-то их части дает нам возможность получить информацию, иногда самую общую, об обычных людях, таких как Джон Каллендар. И тогда мы узнаем, когда и где распространялись болезнь и голод, усиленные внутренними конфликтами и восстаниями, что рисует перед нами картину частоты и разнообразия бедствий, постигавших поколения шотландцев эпохи Нового времени. Однако в XVIII в. многие факторы, оказывавшие непосредственное влияние на демографический порядок прежних времен, уходили в прошлое, что ставит перед исследователем проблему того, насколько изменилась повседневная жизнь большинства шотландцев, разбросанных по фермам, деревням, маленьким и большим городам. То, что мы знаем о рождениях и смертности, свидетельствует, что жизнь несколько улучшилась, однако вместе с тем существует лишь незначительное число свидетельств, демонстрирующих, что брачный возраст снизился повсюду, за исключением городов, или что расширилось число домохозяйств. Этот медленный прирост населения предполагал, что многочисленным вызовам противостояли жители Шотландии, все более и более освобождавшейся от голода, войн и прежних болезней[828].

Численные данные о рождаемости и смертности восходят к интересу XVIII столетия к демографическим процессам. Те первые демографические исследования не являлись случайным явлением и основывались на том, что люди XVIII в. были свидетелями изменения современного им мира и постепенного снижения смертности или, говоря словами Гарольда Перкина, ее «подавления» – процесса, связанного с преобразованиями материальной культуры, включая агрикультуру, и погодными улучшениями, наступившими вслед за «малым ледниковым периодом» предшествующего столетия[829]. Исчезновение ряда болезней привело к тому, что уровень рождаемости напрямую стал влиять на количество населения. Точное хронологическое определение этого так называемого «демографического перехода» трудно обозначить, учитывая скудость статистических данных, относящихся к тому времени и особенно касающихся данных о демографии в среде обычного народа. Для Шотландии, признавал Майкл Флинн, учитывая циклы беспорядочно сменяющихся, от кризиса к улучшению, условий XVII в., «мы не можем… убедительно утверждать, что ее население, скажем, в 1690 г. было меньше, чем это было в 1755 г., как это обычно делают исследователи»[830]. Очевидно, что более справедливо было бы говорить о росте второй половине XVIII в., что сдвигает традиционно используемую дату начала нового демографического этапа на несколько десятилетий вверх.

В Шотландии сначала Александр Вебстер предпринял попытку переписи в 1755 г., а в мае 1790 г. сэр Джон Синклар разослал опросный лист всем шотландским священникам, заложив основу для сбора порой надежных, временами беспорядочных и иногда противоречивых сведений из округов, включая данные о количестве населения. Тщательно отредактированные результаты, известные как Старый статистический отчет, являются и больше, и меньше, чем просто количественные данные. Например, в информации, пришедшей из Комри, что в Пертшире, под заголовком «Климат», мы находим непринужденные сведения, что «оспа была прежде очень распространена, являясь истинным бедствием, но приблизительно семь лет назад народ преодолел страх перед прививкой, которая становилась все более распространенным явлением, превращаясь в общую практику, очень успешную [в борьбе с болезнью]. Такая информация не была особенностью Комри, и прививание от оспы к концу XVIII в. распространялось повсюду, включая Хайленд, что способствовало снижению детской смертности[831]. В целом Старый статистический отчет полон такой информации о социальных мерях, способствовавших росту населения. Сведения из Комри также содержат информацию о владениях герцогов Перт, составлявших приблизительно одну треть округа и конфискованных в 1746 г.: «и будучи переданными в управление специальных уполномоченных, несколько ферм, прежде находившихся во владении нескольких арендаторов, были отданы одному хозяину. Это значительно уменьшило число их жителей, вынужденных податься в соседние деревни, население которых действительно увеличилось очень в последнее время; однако сравнение того числа арендаторов, которое потеряли большие фермы, с тем, что получила деревня, свидетельствует об отсутствии роста населения»[832].

Население Шотландии по возрастным группам согласно статистике А. Вебстера в сравнительной перспективе

Источник: Kyd J. С. Scottish Population Statictics…; Gille H. The Demographic History… P. 56.

Сельскохозяйственные улучшения, являвшиеся целью работы специальных уполномоченных по управлению изъятыми поместьями, обещали повышенную производительность, ожидания которой основывались на целом ряде причин, главным образом, на том, что фермы были лишены арендаторов, замененных трудом сезонных рабочих, оплачиваемым заработной платой. В том случае, когда снабжение продуктами было устойчивым, население не голодало и демографический баланс был положительным, сокращение же сроков аренды приводило к снижению брачности, поскольку, увеличивая показатели территориальной мобильности, вынуждало пары искать работу в других округах.

Рождение и смерть, и отчасти брак, были, вероятно, самыми основными из всех параметров каждодневной жизни, но увеличение и уменьшение населения Шотландии также зависели от институтов раннесовременной сельскохозяйственной экономики, переполненной владельцами, их агентами, арендаторами и субарендаторами, изменяясь от региона к региону. И в то время как болезни и голод иногда уходили посредством эмиграции, вслед за ними эмигрировали и многие шотландцы, поскольку многоуровневая аренда и субаренда способствовали тому, что решение о миграции за океан было единственным выходом для отчаявшихся земледельцев. Эмиграция в раннесовременном мире являлась тем, что затрагивало деревенскую жизнь, брак и рождение, а также была связана со смертью. Население Комри и количество священников прихода к концу XVIII в. сократилось, однако произошло ли это оттого, что люди ушли в соседний округ, соседний город или отправились