Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

Пока я включал защищенную радиостанцию, Райт держал нас на достаточном удалении, чтобы северовьетнамцы не услышали наши двигатели. Я немедленно связался с полковником Радке и попросил его выйти на Сайгон и перенацелить B-52 для удара по обнаруженным войскам. "Я сделаю все, что смогу", — пообещал он. В течение пятнадцати минут мы кружили в десяти милях от дороги, давая противнику поверить, что мы ушли. Я рассчитал координаты, чтобы B-52 могли обработать этот участок дороги.

Затем последовал ответ полковника Радке. "Пластикмен, в Седьмой воздушной армии говорят, что мы не можем перенаправить удар".

Черт! Упустить такую возможность.

Затем Радке добавил: "Они сказали, что вы можете имитировать удар B-52".

Нелепо! Глупость! Райт спросил: "Как, черт возьми, мы можем сымитировать удар B-52?"

Нам не следовало испытывать недостатка в вере в Седьмую воздушную. Минуту спустя вышел на связь воздушный пункт управления Хиллсборо и сообщил, что у нас приоритет для всех американских ударных самолетов в Юго-Восточной Азии. Это было поразительно. Получив приказ Седьмой воздушной армии, Хиллсборо начал посылать нам истребители, волну за волной — ничего подобного мы никогда не видели — реактивные самолеты, на всех высотах до 40000 футов (12200 м), готовые действовать. Каждые десять минут прибывала новая группа истребителей.

В течение часа мы заставляли солдат NVA спасаться бегством, но едва успевали управляться со всеми истребителями, роем мчащимися к нам, и этот поток не прекращался.

Полковник Радке отменил все остальные операции и предоставил в наше распоряжение вертушки и "Берд Доги" O-1. Сменяющий нас Кови и Наездник Кови — Лоуэлл Стивенс — вылетели раньше, поэтому мы провели по радио быстрый мозговой штурм. Чтобы эффективно управляться с таким количеством авиации, мы поделили территорию между собой, прямо по хорошо видимой линии хребта. Затем мы разделили авиационные средства на одинаковые оперативные группы: у каждого из нас была пара "Берд Догов" O-1, чтобы спуститься вниз, к самым зарослям и найти противника, пара "Кобр"-ганшипов, чтобы прикрывать O-1 и пригвоздить противника, когда он будет обнаружен. И чуть южнее нас я поставил кружить звено наших "Хьюи", готовых прибыть и немедленно эвакуировать любого, кто будет сбит. Теперь мы были готовы сыграть.

Бесконечный поток груженых истребителей, несущих все имеющиеся виды боеприпасов, продолжал прибывать. У одного самолета были кассетные бомбы — у нас была цель для них; другой появился с 500-фунтовыми бомбами — у нас была цель для них; напалм — цель и для него тоже. Всякий раз, когда у пары истребителей заканчивалось время на цели, мы велели им сбрасывать оставшийся груз на последнее место, где O-1 заметили врага. Каждые десять минут прибывала новая группа самолетов — F-4 ВВС, A-7 ВМС, южновьетнамские A-1 — непрерывная бомбардировка, не имеющая прецедентов за всю войну. Наша воздушная оперативная группа набросилась и беспощадно колотила по этому участку дороги, пока не стало слишком темно, чтобы что-то видеть.

Затем, на рассвете, мы вернулись, повторяя это снова, и к нам присоединился Ларри Уайт. Наши первые удары раскололи NVA, заставив их бежать во всех направлениях. Их командиры потеряли управление своими войсками. Повсюду были мелкие скопления солдат, которые не знали, куда идти и что делать. Они стянулись обратно к дороге, чтобы перегруппироваться, и именно там их застигли наши O-1 и "Кобры", и мы снова их бомбили.

И чем больше мы бомбили, тем больше снимали кожуру с луковицы, обнажая скрытые лагеря, склады снабжения и парки грузовиков, по которым, в свою очередь, наносилось еще больше авиаударов. В Дакто группа Брайт Лайт суетилась весь день, перевооружая "Кобры" и отправляя обратно, что потребовало срочного пополнения запасов ракет и 40-мм боеприпасов из Плейку, доставленных вертолетами "Чинук".

После обеда полковник Радке получил сообщение, что в Контум летит бригадный генерал, чтобы увидеться с ним. Выбравшись из своей вертушки на вертолетку, грубый офицер потребовал: "Я хотел бы знать, что, черт возьми, здесь происходило последние два дня!"

Радке проводил его в наш оперативный отдел и подробно проинформировал. В ответ генерал резко спросил: "Вы понимаете, что израсходовали все чертовы боеприпасы для моих авиационных подразделений на следующие тридцать дней?"

Радке был непоколебим. "Вот как, сэр?"

"И не только это, вы же знаете, что эта проклятая война начинает сходить на нет, а вы перенапрягаете мои вертолеты, подвергая опасности жизни моих пилотов". Он постучал по столу. "Мне это не нравится".

Радке задумчиво кивнул.

Генерал закончил: "Я просто хотел сообщить вам, что я чувствую".

Вернувшись на вертолетную площадку, генерал спросил: "Вы поняли, что я сказал?"

Поскольку они были за пределами слышимости, Радке наконец мог говорить прямо. "Я понял, генерал, но позвольте мне сказать вам кое-что. Ни один из боеприпасов, которые мы выпустили, не был вашим. Они были выделены для обеспечения наших операций, которые не имеют никакого отношения к вашему подразделению. Во-вторых, все вертолеты и все самолеты, которые были направлены нам, были выделены генералом Абрамсом для поддержки его операции, которая является нашей операцией. Третье, из личных наблюдений, я здесь в своей третьей командировке, и я полагал, что целью войны является уничтожение противника. Если завтра у нас будет возможность сделать то же самое снова, мы сделаем это снова. И я молю бога, чтобы вы не попытались встать у меня на пути. Вы понимаете, сэр?

Глаза генерала вспыхнули. "Я запомню это, полковник".

Радке максимально четко отсалютовал ему: "Да, сэр".

Больше он ничего не слышал об этом генерале.

К тому времени, как мы завершили трехдневную бомбардировку, было произведено, должно быть, более 500 вылетов — тысяча самолетов. "И той ночью", — позже вспоминал полковник Радке, — "старина генерал Абрамс лично перенаправил удары B-52 на этот район, а затем они послали "инфракрасник" (самолет наблюдения) и обнаружили тысячи очагов огня и дым, поднимающийся на тысячи футов". Полковник Роджер Пеццелле, возглавлявший тайные трансграничные операции SOG, позже написал исследование, в котором пришел к выводу, что наши сокрушительные удары, буквально расквасившие нос северовьетнамцам, двигавшимся в Южный Вьетнам, отбросили планы пасхального наступления 1972 года на шесть месяцев.

Секретная война SOG, возможно, близилась к концу, но никто из наших людей не вел отсчет. В конце октября РГ "Вашингтон" провела ближний выход в окрестностях Бенхета, в ходе которого Один-Ноль Боб Макнейр инициировал контакт со взводом NVA из сорока человек, как следует пустил им кровь, а затем ушел. Его Один-Один, специалист-четыре Фрэнк Дил, вызвал "Кобры" и истребители, чтобы прикрыть их эвакуацию. В результате пострадал