Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

было необходимым условием поддержания мира в регионе. Антрополог Макс Глюкман предложил революционную теорию «Мир во вражде», в рамках которой вражда рассматривается не как дестабилизирующий, а, скорее, как уравновешивающий фактор общественных отношений[34]. Однако важным принципом наказания обидчика, как в сфере земельных отношений, так и в уголовном праве, было наложение такого наказания, которое даже не возмещало убытки потерпевшего, а поддерживало status quo в регионе. И это касалось как материальных благ и условий, так и важной для традиционного общества составляющей престижа и авторитета. Успешное урегулирование конфликта зависело от двух условий: во-первых, от связей лорда или рода, а, значит, от той власти, которой они располагали в регионе, а, во-вторых, от содержания договоров, заключенных по итогам разрешения конфликта. Необходима была тонкая политика по умиротворению тех родов, противоречия между которыми казались порой непреодолимыми, и компромисс являлся необходимым условием этого умиротворения. Кроме того, само право должно было вершиться не только сторонами, вовлеченными в конфликт, но и людьми, чей авторитет был бы залогом сохранения мира.

Такая ситуация была естественна для XV и XVI вв., но она сохранялась и в XVII столетии, когда формирующееся национальное государство стремилось развивать систему центрального правосудия. В XV в. в Шотландии существовала разветвленная система местных судов – шерифских, городских, барониальных. Однако не было ни одного центрального суда как такового – королевское правосудие вершилось в парламенте и в королевском совете. В 1426 г. был основан новый судебный орган, получивший название Судебная сессия. Изначально он задумывался как передвижной суд, который должен был собираться два-три раза в год в крупнейших шотландских городах и использовать наиболее влиятельные группы местной знати в качестве судей[35]. И только с конца XV в. Сессия стала постоянно заседать в Эдинбурге. А поскольку гражданское право сильно отличалось от уголовного, то Сессия являлась и высшей инстанцией по гражданским делам. Уголовное же судопроизводство по-прежнему оставалось в ведении местных властей. Но уже к концу XVI в. ситуация меняется радикально. Еще в 1532 г. Сессия вошла в состав Коллегии юстиции, во главе которой стоял президент и четырнадцать оплачиваемых лордов, которых стали называть лорды Сессии. Правда общее количество лордов могло меняться, и в случае необходимости в ее состав временно вводились новые члены[36], что коренным образом отличалось от ситуации XV в., когда в качестве судей выступала знать, на свои средства заседавшая в судах и видевшая в этом средство поддержания собственного престижа. Отныне Сессия стала и высшим криминальным судом, а Эдинбург бесспорной судебной столицей Шотландии, в которой стал формироваться целый класс профессиональных юристов, получавших жалование за свою работу[37]. И этот процесс также стал фактором, оказавшим влияние, с одной стороны, на процесс централизации и профессионализации шотландской правовой системы, а, с другой, на эволюции институтов кровной вражды в шотландском обществе.

Корона в этом процессе играла несомненно важную роль. Шотландские монархи претендовали на то, что все мероприятия в области юстиции должны соответствовать интересам государства и лишать оппозиционные группировки возможности контроля над таким ресурсом, как правовая система. Вместе с тем, обстоятельства не всегда складывались в их пользу. Конечно, короли Шотландии стремились осуществлять правосудие самостоятельно и в своих интересах, но эти цели не всегда достигались, что ставило под сомнение сам процесс централизации. В XV столетии короли редко привлекали народ для разбирательства в свои суды, и то, что они делали, порой даже вызывало панику среди населения, как, например, указ о том, что в качестве суда первой инстанции можно обращаться только в свой местный суд, а королевское правосудие использовать только как суд высшей инстанции[38]. Джеймс III обрушивался с критикой на парламент за то, что тот мало внимания уделяет вопросам юстиции, однако этот вопрос поднимался в парламенте 6 раз только за период с 1473 по 1478 гг.[39], и это, очевидно, как свидетельство пристального внимания короны к этому вопросу, так и показатель неэффективности предпринимаемых мер. В общем-то провал всех начинаний Джеймса в правовой сфере широко известен. Менее известно то, что самим основанием Сессии Джеймс I пытался освободить свой Совет от рутинной бюрократической работы, связанной с разбирательством земельных вопросов, и сосредоточить такую важную для государства, особенно в период формирования национального государства, стратегическую сферу как земельные отношения в ведении отдельного органа, просуществовавшего как самостоятельный институт более ста лет.

1532 г., когда Сессия прекратила свое самостоятельное существование, рассматривается юристами как поворотная точка эволюции шотландской правовой системы, окончание «темного периода» ее истории. Историки, правда, подходят к оценке этого события гораздо более цинично, считая, что само основание Коллегии было ни чем иным, как средством легализации церковных экспроприаций, проводимых Джеймсом V[40]. В этом смысле шотландские монархи раннего Нового времени ничем не отличались от своих современников в других странах – будучи наиболее могущественными представителями власти, они использовали правовую систему в своих интересах и обладали особыми правовыми институтами для защиты собственных, часто противозаконных, действий. Одним из таких институтов была должность королевского адвоката, являвшегося центральной фигурой Шотландского управления на протяжении нескольких столетий.

История этого титула в Шотландии берет свое начало в 1488 г., когда Джеймс III Шотландский, собрав верные ему войска, двинул их на своего мятежного сына и поддержавших его пэров, расположившихся лагерем неподалеку от Стирлинга. В битве при Сауч-Берне королевская армия потерпела поражение, и король, упавший с лошади, был предательски убит. Среди баронов, сражавшихся на стороне короны, защищавших монарха в том фатальном для него сражении и потерявших тогда все свое состояние, был сэр Джон Росс Монтгринан, Королевский адвокат.

Замок Монтгринана, который описывают как «хорошо укрепленную и спланированную башню», располагался в Айршире. Имя сэра Джона Росса впервые встречается в записях шотландского парламента, членом которого он был, под 6 апреля 1478 г. Он и является первым Королевским адвокатом, чье имя донесла до нас история, хотя достоверно и не известно, когда эта должность появилась. В июне 1479 г. он участвовал в акции против мятежного Джона Элема Баттердена и его сообщников, организовавших заговор против короля и укрепившихся в крепости Данбар. В октябре того же года, когда заговорщики предстали перед сессией парламента и не признали себя виновными, Адвокат призвал Палату осудить их. Согласно решению парламента, все их земли были переданы короне. В данном случае парламентская запись не содержит имени Адвоката короля. Но под 8 июля 1483 г., когда мятеж поднял герцог Албанский, от «имени короля и в его защиту» выступает «Джон Росс Монтгринен, Адвокат Его Величества», призывавший направить войска против герцога.[41]

После поражения верных Джеймсу III войск юный монарх, лишь только