Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

на уплату компенсации в королевскую казну. Широкое использование этого права, особенно Джеймсом III, установило баланс между королевским и родовым правом, причем, этот баланс имел не только материальное выражение. Сохранением и поддержкой кланового правосудия корона укрепляла свой авторитет среди местных магнатов, вершивших суд на местах и не видевших разницы между частным и королевским правом.

Лишь в конце XVI в. Джеймс VI, не уничтожая традиционной системы правосудия, предпринимает попытку внести некоторые изменения. В 1598 г. он инициирует «Акт о сокращении и устранении смертельной вражды», ратифицированный парламентов в 1600 г. Этот документ представляет собой странную компиляцию из прежних документов и новых идей. Начинается он традиционно с подтверждения права друзей и родственников мстить и получать компенсацию в случае нанесения им ущерба. Кроме того, гарантируется, что монарх и его совет окажут потерпевшим необходимую поддержку. После этого следует описание трех типов вражды: такой конфликт, где с обеих сторон не был убит никто, столкновение, где есть убитый с одной стороны, и, наконец, есть убитые с обеих сторон конфликта. Для первого случая следовало пользоваться установленными процедурами, в третьем случае король имел право добиваться достижения взаимного соглашения сторон – ив этом не было ничего нового.

Новелла законодательства содержалась в регулировании второй ситуации, когда убит был представитель одной стороны конфликта. Согласно традиционному праву, в этом случае существовала принципиальная возможность, что стороны конфликта придут ко взаимному соглашению посредством уплаты соответствующих компенсаций. Родовое право предусматривало возможность такого решения конфликта. Теперь же монарх мог преследовать и наказать совершивших убийство даже в том случае, если между сторонами был заключен мир[48]. Таким образом, в реальности происходило то, что было зафиксировано в Англии еще в 1221 г., когда человек, совершивший убийство, был обезглавлен по приказу короля, даже несмотря на то, что им был заключено мир с семьей убитого, подтвержденный матримониальным союзом и санкцией шерифа[49].

Однако принятие акта 1598 г., конечно же, не привело к революции в судопроизводстве, и родовое право не было заменено правом королевским. Помимо всего прочего этому препятствовало еще и то, что формировавшийся в Шотландии слой профессиональных юристов был тесно связан родовыми и клиентскими узами с теми, кого они защищали.

Кроме того, формирующаяся группа академических юристов, юристов-теоретиков права, пристальное внимание уделяла «Древнему праву» Шотландии. Они изучали и механизм действия традиционного права мести, и для них оно являлось гораздо большим, чем реликт прошлого. Это была часть судебной системы, обладающая особой аурой и авторитетом, связанными с древним законом.

Шотландские юристы конца XVI и XVII столетий лишь подтверждали взаимосвязь между публичным и частным правом. Парадокс не только в том, что они не ставили под сомнение принципы частного права. Законники делали нечто гораздо более значимое и фатальное для эволюции шотландской правовой системы. Они принимали и использовали его, и эта интервенция неизбежно работала против частноправовых норм судопроизводства. Внедрение институтов частного права на государственном уровне оказалось для него смертельным – то, что работало на уровне местных клановых сообществ, не могло быть использовано на общегосударственном уровне.

Этот процесс совпал по времени и с развитием системы образования в шотландском обществе. Шотландия становилась более грамотной, образованной, в области права начинается переход от юристов-любителей к профессиональной юриспруденции. Так называемый «Образовательный акт» 1496 г. предписывал направлять старших сыновей лэндлордов «учиться латыни», а затем изучать право. Это была своего рода «тихая революция», которая вылилась в одно из наиболее ранних европейских мероприятий, призванных обеспечить местное правосудие профессиональными юристами, что положило начало процессу внедрения судебной системы, в рамках которой решение принимает профессиональный судья[50]. Уже столетия спустя в Шотландии стала очевидна фантастическая разница между теми лэрдами, кто получил университетское образование, и теми, кто изолированно проживал в своих поместьях. Если в XV в. неудовлетворенная решением сторона должна была жаловаться в совет или парламент, то в XVI в. за апелляцией отправлялись в высший центральный суд в Эдинбурге, где дело разбирали профессиональные юристы. Все эти процессы постепенно формировали контекст, формы и процедуры права, находившего выражение в письменной форме, которые свидетельствовали о преодолении норм и институтов родовых отношений. Формирующееся национальное государство использовало право в качестве одного из инструментов подавления локализма и распространения общегосударственных норм.

Вместе с тем, еще и в начале XVII в. этот процесс был далек от завершения. В документах этого периода нередки упоминания о клиентских договорах, как, например, соглашение 1603 г., заключенное Фрэнсисом графом Эрроллом, с обещанием поддержки своему роду в их вражде с другим кланом[51]. Но главная причина, очевидно, заключалась в том, что новое сообщество образованных юристов занималось преимущественно гражданскими и земельными спорами. Именно гражданские процессы обеспечивали юристов гонорарами, в то время как вопросы об убийствах шотландцы предпочитали все еще решать на основе кровнородственного права. И здесь центральное правительство не обладало властью что-либо изменить.

Решающий перелом, в результате которого частное право окончательно ушло в прошлое, произошел, очевидно, в середине XVII в., а к концу этого столетия «Институты права» виконта Стара засвидетельствовали окончательное исчезновение судебной системы, основанной на кровнородственных отношениях. Парламент 1649 г. объявил все т. н. «прощения», непременный элемент частноправовых судебных отношений, применяемый по отношению к убийцам, прощенным родственниками жертвы, отмененными. Более того, обладавшие «прощенными грамотами» подвергались наказанию, включая смертную казнь[52]. В этом же акте давалось определение убийству, несколько более узкое, чем то, что существовало ранее. Убийство каралось смертью, и такое сужение давало возможность судьям исходить из более конкретного определения при назначении наказания. Человек, обвиненный в убийстве, заключался под стражу, и его следовало привести к судье для разбирательства с родственниками убитого. Если в суде XVI в. назначалась компенсация потерпевшему роду, то в суде XVII столетия наказывали виновного.

Нововведения 1649 г. продемонстрировали доминирование в Шотландии сторонников крайнего ковенанта, возглавляемых Арчибальдом, маркизом Аргайлом. Парламент 1649 г. целиком находился под влиянием ковенантской партии, для которой реформы 1649 г. стали наиболее значимым успехом со времен начала Реформации. Совместная деятельность церкви и государства по наказанию преступников рассматривались не иначе как богоугодное дело.

Более значимое влияние реформированной церкви на судопроизводство заключалось в другом. Кальвинизм делал акцент на дисциплине, которая воплощалась в иерархии церковных судов в Шотландии – от церковной сессии на приходском уровне до сессии генеральной ассамблеи церкви на национальном. Независимо от социального происхождения, проживания в городе или сельской местности, каждый должен был подчиняться решениям суда. Кроме того, особое внимание кальвинизма к вопросам морали, особенно сексуальной, формировало новый уровень институциализации норм права, связанный в равной степени как с традиционным правом, так и с публичными отношениями, в которых кальвинистская доктрина играла все более важную