Читать книгу - "Мир-фильтр. Как алгоритмы уплощают культуру - Кайл Чейка"

мира алгоритмов – не только то, как они работают, но и то, как мы, пользователи, полагаемся на них, позволив им вытеснить нашу собственную способность действовать – пусть даже мы начинаем возмущаться этой угрозой.

Глава 2

Разрушение личного вкуса

Книжный магазин Amazon

Однажды днем, находясь в Вашингтоне, округ Колумбия, я отправился в Джорджтаун – один из основных районов шопинга в городе. Его вымощенные улицы и главная магистраль вдоль реки образуют нечто вроде торгового центра под открытым небом, где милые ресторанчики и пекарни разбросаны среди магазинов международных модных брендов – Nike, Lululemon, Zara, Club Monaco. Покупатели тяготеют к тем брендам, которые подходят им больше всего, – возможно, исходя из определенной эстетики или подразумеваемого образа жизни. Бренд, который выбирает покупатель, говорит о нем не меньше, чем о самом бренде, – это взаимные отношения между создателем и покупателем, причем покупатель верит (или надеется), что дух бренда отражает его собственную идентичность. Покупатель идет в бутик Nike не только потому, что ему нужны хорошие кроссовки; Nike придает ауру молодости и энергии всему, что выпускает, будь то кроссовки или яркие футболки с трафаретной печатью. Zara, производящая платья и многие другие предметы одежды, создает с их помощью ощущение современного стиля без затрат на традиционные люксовые бренды. Купить платье Zara – значит стать участником ее образа эффективного очарования – ночной вечеринки. К этому восприятию отсылает каждая вещь в магазине компании. Иными словами, каждый магазин обслуживает определенное восприятие, а покупатели выбирают среди них, исходя из своих индивидуальных вкусов.

Однако один магазин Джорджтауна выделялся на фоне других: книжный Amazon Books, управляемый огромной интернет-корпорацией. Amazon начала строить физические книжные магазины в 2015 году, и первый из них появился в Сиэтле. В 2018 году такая точка открылась в Вашингтоне, и мне было странно видеть в реальном мире логотип компании со шрифтом без засечек (это было до появления вездесущих грузовиков корпорации на всех городских улицах и автострадах). Интерьер тоже был непривычным. Когда я впервые вошел внутрь, меня поразил визуальный хаос – отсутствовала привычная для книжных магазинов атмосфера медитативного спокойствия. Это место больше напоминало гастроном. Книги на полках стояли обложками наружу, словно множество цифровых икон. Под каждой висела цифровая этикетка с указанием рейтинга книги на сайте Amazon по отзывам пользователей, объему продаж и даже количеству прочитанных покупателями страниц (этот показатель измеряли электронные читалки Kindle, продаваемые компанией).

Структура физического магазина повторяла дизайн сайта, где на первом плане находились “самые популярные” издания. Книги упорядочивались не по авторам, не по национальности и даже не по жанрам, а по тому, насколько успешными они оказались в интернете – таков был алгоритм, по которому Amazon Books определял качество и ценность литературы. Снова всем управляла вовлеченность. Таблички объясняли, почему выставлены те или иные книги: они были “лидерами продаж” или получили рейтинг “4,5 звезды и выше”, а то и “4,8 звезды и выше”. Действительно ли дополнительные 0,3 звезды в среднем так много говорят о достоинствах книги? Некоторые книги именовались “самыми популярными на Amazon.com”, подчеркивалось даже количество предзаказов в интернете. Несколько стеллажей выглядели как аналоговые системы рекомендаций. В левой части полки стояла книга с подписью “Если вам нравится ←”, а в правой – подборка книг с надписью “Вам понравится →”. Например, книга Ноя Харари “Sapiens: Краткая история человечества” служила рекомендацией для других научно-популярных бестселлеров, таких как “Ружья, микробы и сталь” Джареда Даймонда и “Шелковый путь” Питера Франкопана[20]. Однако примечательнее всего было то, что цены на каждую книгу определялись в соответствии с алгоритмом сайта Amazon, корректирующим их в режиме реального времени в зависимости от спроса и предложения.

Это противоположно подходу независимых книжных магазинов, которые люди любят за очарование и причудливость. Этикетки на их полках уникальны или неординарны, они отражают тематику: нью-эйдж, монографии по искусству, краеведение. Их владельцы знают свою местную клиентуру и формируют ассортимент в соответствии с ней. Возможно, некоторые книги продаются не очень хорошо, однако владельцы продолжают выставлять их в витрине, чтобы продемонстрировать идеалы магазина и свой личный вкус.

В магазине Amazon Books было трудно уловить чувство вкуса; там отсутствовал дух, с которым я мог бы себя отождествить. Общий нарратив определялся исключительно рынком и тем, что привлекает внимание. Эстетика демонстрации диктовалась потребностью в быстрой поверхностной вовлеченности, что, возможно, отчасти объясняет моду конца 2010-х годов на обложки романов, составленные из ярких, полуабстрактных пятен (они привлекали внимание, но не имели никакого отношения к содержанию). Хотя на полках стояло много тех же книг, что и в других магазинах, где я часто бывал, обстановка казалась неузнаваемой и чуждой. Я не мог представить себя здесь в роли покупателя не только из-за деструктивных методов Amazon как работодателя и монополистической корпорации, но и потому, что у компании отсутствовало целостное представление о воображаемом покупателе.

Как и многие другие вещи, работающие в масштабах интернета, этот книжный магазин был “нечеловечным”. Он давал рекомендации, основанные на массе данных, стекавшихся от всех клиентов Amazon, – словно вы могли покупать только те книги, которые попали в список бестселлеров New York Times, причем этот список составляла компания, не заслуживающая доверия, стремящаяся рассматривать книги только как товар, который нужно как можно быстрее сплавить. Amazon оценивала книги по продажам, как Фейсбук оценивает контент по лайкам. Такой подход противоречил моему романтическому представлению о книжном магазине как о месте, куда можно сбежать от реальности и открыть для себя что-то новое и удивительное.

Одна из причин того, что магазин Amazon казался столь странным, заключалась в том, что он отражал циничное вторжение алгоритмической логики интернета в то, что мы называем “реальной жизнью”. В интернете нас заваливают предложениями песен, картинок и телепередач; подобные рекомендации и автоматическое посредничество алгоритмов легко принимать, когда дело происходит на экране, потому что такие предложения органичны, быстры и неизбежны. Но когда все происходит в физическом мире, где наш выбор редко предопределяется машинами в явном виде, они кажутся гораздо более бесцеремонными. Возможно, жутковатость магазина Amazon объясняется тем, что он физически поставил меня перед отсутствием свободы, продемонстрировав, насколько сильно алгоритмы заставляют нас не думать.

Ассортимент магазина на основе усредненных данных Amazon оказался примечательно однородным и в конечном итоге скучным. Его тщательно отфильтровали, чтобы он понравился мне – по крайней мере, мне как типовому потребителю, – добавив многочисленные заверения, что представленные книги пришлись по вкусу другим людям. Но меня это не заинтересовало: я не ощущал стремления полистать их. Скорее я