Читать книгу - "Собрание сочинений. Том 2. Мифы - Генрих Вениаминович Сапгир"

class="p1">Не тридцать птиц, а тридцать мурз носатых в тюрбанах и халатах полосатых, покачивая важно хохолками, ведут неспешный птичий разговор.

По всей вселенной паруса носило. Но что все это: Жизнь и Свет и Сила? Что есть Симург? – не знает птичий хор.

О пышном оперенье их расскажем, здесь каждое перо глядит пейзажем. Так! Сложено из тысячи ворсинок, зеленых, черных, серебристых, синих. Так! Всякая ворсинка – это мир, закрученный и в облаках летящий, где опахала – розовые чащи и бродит свой какой-нибудь сапгир…

И о глазах блестящих – мысли кроткой, – глазах лиловых с белою обводкой, глазах, где отразилось всё и вся…

И о носах – дель арте – пародийных. Играя роли башен орудийных, они сидят, тюрбанами тряся…

Так среди звезд, склоняясь над кальяном, они плывут, подернуты туманом. И поражает грусть и бледность лиц.

– Вы, птицы с комедийными носами, узнайте же! Симург – вы сами. «Си – мург» – и означает «тридцать птиц».

Сказала взводу это птица Рух. Была чадрой покрыта птица Рух. Горбатая – одна из тех старух…

Вдруг встала остролица, тонкорука, вся выпрямилась, птица – не старуха.

И горб ее раскрылся, будто веер, в лучах зари широко розовея. (Казалось, серая ворона, но развернулись все знамена…)

Виденье бирюзовых куполов в рассветном небе Самарканда. Дышать отрадно, и не надо слов.

7

Вам, перьями украшенным телегам, да! первыми плясать перед ковчегом.

Соборы встали, храмы, минареты, все радужными перьями одеты.

Из тридцати мириад сфер дрожащих возникая, всё проникая, музыка такая! – живому смерть – и чудо духам высшим. И благо нам, что мы ее не слышим.

«Тридцать витязей прекрасных все из вод выходят ясных».

Тридцать всадников гарцуют. Выставляя руки, ноги, весь президиум танцует танец всех идеологий.

Тридцать кинозвезд роскошных ниагарским водопадом к нам идут, виляя задом.

Тридцать герцогов и пэров – и султаны их из перьев.

Наступает тридцать панков – мускулистых тридцать танков.

Тридцать девушек из пластика – сексуальная гимнастика.

И танцуют тридцать пьяниц дрожжевой и винный танец.

Всем букетом в тридцать лилий пляшут тридцать баскервилей.

Пляшет русское радушье – пух из тридцати подушек!

Тридцать воплей: не надейся!

Тридцать маленьких индейцев.

Тридцать перьев сунул в волосы, на лице – круги и полосы.

Заворочались ракеты, им на месте не сидится, тоже перьями покрыты – и взмывают тоже тридцать.

Тридцать ангелов пернатых, как увидел их Иаков.

Тридцать звуков.

Тридцать знаков.

Тридцать, вы не уходите! тридцать, нас не покидайте – и все тридцать мук нам дайте – всеми тридцатью лучами быть пронзенным, как мечами!

Этот танец – катастрофа, повторится он для нас тридцать раз по тридцать раз, тридцать раз по тридцать раз в тридцати мирах…

И этот Свет, пронзенный высшим Светом, и есть Симург, что чудится поэтам.

И это Все, которое становится Самим Собой, тем самым есть Симург.

И это Я, которое по сути Все и Ничто, тем самым есть Симург.

8

Так правая рука рисует левую. А левая рука рисует правую.

Из мрака вылетают птицы белые – и купол оплетает звезды травами.

Из белизны выпархивают черные – и купол населяет травы звездами.

И радости готовые отчаяться, они встречаются – в воде качаются, и птиц и звезд живые отражения – бегут кругами – вечное кружение…

9

Под звездами, под солнцем, под оливами (страшилищами окруженный, дивами) святой Франциск – седой затылок венчиком – беседует с каким-то бойким птенчиком.

Вот – на ладони встрепанное, жалкое чего-то требует, сварливо каркая.

И снова, улыбаясь, узнает себя в творенье Вечный Небосвод.

ГРОТЕСКИ-95 – СВЯТАЯ РЫБА

ПИВОВАРЕННЫЙ ПАРЕНЬ

шум кормежки —

по ушам

четыре КРУЖКИ —

КОРЕШАМ

ХОРОШО…

ШАРАХНУЛ…

ВОПИ! —

ПИВО

вытянулось

поводом для драки —

ПИВОВАРЕННЫМ ПАРНЕМ

ростом с БАШНЮ

БАШНЯ покачнулась

и осела – слышно

стала БАНКОМ

БАШМАКОМ

БАШМАК побежал

шлепает ПОДОШВА —

ШИНА крутится —

ДВА ШВА

шоссе шоссе

ВЕРШИНА

ВЕРШИНУ стерла

ВЫШИНА

а само СТЕРЛА

стало

поперек горла

Дунайского гирла

ведь за ним —

СТРЕЛА и СТЕБЛИ

СТИРКА ТЁРКА и МОТОРКА —

ощетинились слова

ВОРОВКА

не прибегали на бал кони

но как узнали из газет

воровка лезет —

на балконе

вся заплетается

в веревку

крюком! —

забористым криком

– мокрик! —

забор

стропила

зацепила

вывернула раму —

в панораму

лезет раком

разговаривал

я с этим стариком

нет не желает давать показания

я сказал

на закоп!

а они – в КПЗ

выложили крюк веревку

курево

прут

привезли из морга

труп

маска явного восторга —

в морозилке труп окреп

ну естественно на опознание

положили в ряд

ребят

за носы их теребят —

на мертвых хоть нассы

сына не узнала – поздно

но смущает переносица

грушевик гиреват

гиревик гниловат

пил вино – виноват

передача переносится…

привезли их – и несут

«воронок»

в районный суд —

наговор

прокурор адвоката

превратил в авокадо

экзотический фрукт

разложил теракт

на кило конфект —

эффект!

все окончилось конечно

тьмой кромешной

а воровка то есть наша веревка

по ночам кричам

по утрам бормотам:

украду какаду —

будет нежен…

лишалась рассудка

соседка —

мужчина нужен

ажан

ПРИШЕЛЬЦЫ

иду по городу —

фасадом

философически спокойны

руины

будущей войны

над городом

дымящим стадом

мотаются жирафы

катастрофы

навстречу облачным закатам

как рифы

вырастает дом

ни я ни ты там жить не будем

и не достанется

соседям

увидит над балконом

птица

там